🗊Сны героев произведений русской литературы XIX века Исследовательская работа по литературе

Сны героев произведений русской литературы XIX века Исследовательская работа по литературе

Содержание: 1. Функции снов в произведениях литературы 2. Сновиденческое пространство произведений А.С. Пушкина 3. Сны и циклы сновидений в произведениях Ф. Достоевского

1. Функции снов в произведениях литературы. “Сновидение“ как способ подачи материала используется в литературе с древнейших времён (в «Одиссее» Гомера и в «Метаморфозах» Апулея) до наших дней. Прежде всего это композиционный приём подачи материала, его структурирования во времени и пространстве, иногда весьма необычного. Вместе с тем, описание сна является удобным и убедительным способом раскрыть душевный мир персонажа, в том числе и те его стороны, которые относятся к подсознанию.

2. Сновиденческое пространство произведений А.С. Пушкина “Борис Годунов”, “Евгений Онегин”, “Пиковая Дама”, “Капитанская дочка” – творения пушкинского гения, известные каждому школьнику. В каждом из этих произведений герои видят сны, функция которых в структуре текста представляет для нас интерес.

“Всё тот же сон! возможно ль? В третий раз! Проклятый сон!..” Мне снилося, что лестница крутая Меня вела на башню, с высоты Мне виделась Москва, что муравейник; Внизу народ на площади кипел И на меня указывал со смехом, И стыдно мне и страшно становилось — И, падая стремглав, я пробуждался...

Иерархичность пространства сновидения (верх—низ), несомненно, связана с боязнью падения на глазах у смеющегося народа. При этом сам герой в своём сне пассивен: он оказывается на башне как бы не по своей воле – его “введёт” наверх лестница, и точно так же подневольно стремительное падение самозванца.

Интересно сопоставить сны Григория и Петра Андреевича Гринёва (повесть “Капитанская дочка”) “Мне казалось, буран ещё свирепствовал, и мы ещё блуждали по снежной пустыне... Вдруг увидел я ворота и въехал на барский двор нашей усадьбы. <...> С беспокойством выпрыгнул я из кибитки и вижу: матушка встречает меня на крыльце... “Тише, — говорит она мне, — отец болен, при смерти, и желает с тобой проститься”. Поражённый страхом, я иду за нею в спальню. <...> Что ж? Вместо отца моего вижу? в постели лежит мужик с чёрной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении обратился к матушке: “Что это значит? Это не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у мужика? <...> Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать... и не мог... Ужас и недоумение овладели мной... и в эту минуту я проснулся...”

Финал сна Гринёва схож с финалом сна Григория: пробуждение в момент наивысшего психологического напряжения. Гринёв признаёт, что это “сон, в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни”.

Не менее «вещим» является и сон Татьяны из романа “Евгений Онегин” Психологическая мотивировка сна, очевидно, та же, что и у сновидений Дмитрия Самозванца и Гринёва, — тревожное, напряжённое ожидание грядущих событий. Ю.М. Лотман связывает мотивы сновидения ещё и со “специфической атмосферой святок — временем, когда девушки, согласно фольклорным представлениям, в попытках узнать свою судьбу вступают в рискованную и опасную игру с нечистой силой”.

Особняком стоят видения Германна героя повести “Пиковая Дама” Строго говоря, снов Германн в произведении не видит. Пушкин описывает только какие-то полумистические-полуреальные видения, которые автор представляет читателю именно в таком качестве, а не как сновидения. Это важно потому, что перед нами герой с болезненным сознанием, расстроенным “сказкой” о трёх картах, тайну которых он пытается выведать. Поэтому Германна тревожат не сны, которые нетрудно было бы отличить от реальности, а видения, происходящие как будто наяву, но слишком невероятные для того, чтобы быть правдой.

Взаимодействие снов и реальности в произведениях Пушкина — один из интереснейших вопросов, который может стать темой отдельного исследования. Почему, например, к Гринёву и Татьяне Лариной, видевшим страшные сны, судьба отнеслась благосклонно (хотя оба не избежали жизненных испытаний), а Герман потерпел крах, несмотря на то, что покойная графиня открыла ему тайну удачи, которой он так ждал? Вопросов много, и невозможно ответить на все в пределах одной статьи. Мы лишь попытались наметить пути для будущих научных исследований сновиденческого пространства произведений А.С. Пушкина. Взаимодействие снов и реальности в произведениях Пушкина — один из интереснейших вопросов, который может стать темой отдельного исследования. Почему, например, к Гринёву и Татьяне Лариной, видевшим страшные сны, судьба отнеслась благосклонно (хотя оба не избежали жизненных испытаний), а Герман потерпел крах, несмотря на то, что покойная графиня открыла ему тайну удачи, которой он так ждал? Вопросов много, и невозможно ответить на все в пределах одной статьи. Мы лишь попытались наметить пути для будущих научных исследований сновиденческого пространства произведений А.С. Пушкина.

3. Сны и циклы сновидений в произведениях Ф. Достоевского Слова “сон”, “сновидение” попадают в название трех произведений Достоевского (“Дядюшкин сон”, “Петербургские сновидения в стихах и прозе”, “Сон смешного человека”), но герои многих его романов и повестей видят особенные сны, которые подробно описывает автор. Сны героев Достоевского запечатлеваются в памяти читателя не менее сильно, чем явь его романов.

Достоевский как бы подсказывает читателю методику прочтения снов его героев: “В болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкостями, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев. Такие сны, болезненные сны, всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека”

Герой романа “Подросток” замечает: “Были бесчисленные сны, целой вереницей и без меры, из которых один сон или отрывок сна я на всю жизнь запомнил” Герой романа “Подросток” замечает: “Были бесчисленные сны, целой вереницей и без меры, из которых один сон или отрывок сна я на всю жизнь запомнил”

“О, все теперь смеются мне в глаза и уверяют меня, что и во сне нельзя видеть такие подробности, какие я передаю теперь, что во сне моем я видел или прочувствовал лишь одно ощущение, порожденное моим же сердцем в бреду, а подробности уже сам сочинил, проснувшись” (25, 115). В конце фантастического рассказа Достоевского “смешной человек” восклицает: “Сон? что такое сон? А наша-то жизнь не сон?’ “О, все теперь смеются мне в глаза и уверяют меня, что и во сне нельзя видеть такие подробности, какие я передаю теперь, что во сне моем я видел или прочувствовал лишь одно ощущение, порожденное моим же сердцем в бреду, а подробности уже сам сочинил, проснувшись” (25, 115). В конце фантастического рассказа Достоевского “смешной человек” восклицает: “Сон? что такое сон? А наша-то жизнь не сон?’

Повесть “Двойник” начинается с пробуждения Голядкина от “долгого сна”: “Проснулся ли он или всё еще спит, наяву ли и в действительности ли всё, что около него теперь совершается, или – продолжение его беспорядочных сонных грез”

Фантастические сны-видения мучают Ордынова, героя повести Достоевского “Хозяйка”. Сон и явь мистически смешиваются и для героев романа “Униженные и оскорбленные”.

“Преступление и наказание” - самый насыщенный сновидениями роман Достоевского. в тексте “Преступления и наказания” можно выделить цикл снов Раскольникова и цикл-тройчатку - тройной сон Свидригайлова. Все эти сны становились объектом внимательного изучения и комментирования. М. М. Бахтин, С. В. Белов, В. Я Кирпотин, Л. П. Гроссман, В. В. Кожинов, Ю. Ф. Карякин, Р. Г. Назиров, Э. М. Румянцева, Н. М. Чирков, Г. К. Щенников и многие другие посвятили специальные главы или страницы своих книг анализу каждого из сновидений.

Первый сон сам герой называет “страшным сном”,“безобразным сном” Он видит себя ребенком, ему семь лет. Он гуляет с отцом за городом. Душно, серо. На краю города “большой кабак”. Странно, что рядом “церковь с зеленым куполом” и кладбище. Хохот, крики, драка. Пьяная толпа усаживается в телегу, и Миколка бьет лошадь. Наконец, кто-то кричит: “Топором ее, чего! Покончить с ней разом...” (6, 49). Мальчик бросается ее защищать, плачет, “обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы”.

Второй сон – это сон-греза, который привиделся ему накануне преступления. Он видит себя в Египте, в оазисе, пальмы, голубая и холодная вода, “чистый, с золотыми блестками песок”. Он пьет воду прямо из ручья, но тут бьют часы, он просыпается и идет убивать. Пейзаж этого сновидения явно противопоставлен душному Петербургу, а холодная вода, голубой и золотой цвета сна позволяют представить, чего жаждет душа Раскольникова.

Третий сон - это бредовый сон, сон-кошмар. Ему мерещится, что на лестнице квартальный надзиратель страшно избивает его квартирную хозяйку. Много свидетелей, разговоры, стоны, жалобы. Потом все затихает. Раскольников испытывает “безграничный ужас”, его мучает страх разоблачения. В этом сне в преображенном виде проступают события вчерашнего дня убийства. Страх, испытываемый Раскольниковым в комнате (“он хотел было запереться на крючок, но рука не поднялась...”) - , заставляет вспомнить пережитый ужас после убийства, когда он обнаружил, что дверь была не заперта на крючок, а потом притаился за дверью и слушает, как снаружи стучат, зовут старуху, разговаривают о том, что дверь “не на замке, а на запоре, на крючке то есть” - “значит, кто-нибудь из них дома”.

Четвертый он - это сон о повторном убийстве старухи. Действие как бы возвращается вспять, но теперь трагедия убийства оборачивается комедией. Сон становится как бы ответом судьбы на реплику Раскольникова: “О, как я ненавижу теперь старушонку! Кажется, бы другой раз убил, если б очнулась!”

Последнее, пятое сновидение Эпилога существенно отличается от предыдущих. Это не один сон, а сжатый пересказ тех снов, которые снились Раскольникову во время болезни в острожной больнице. Это сны о какой-то страшной болезни, пришедшей из глубины Азии в Европу. Ее разносят “микроскопические существа” “трихины”, которые обладают умом и волей и вселяются в тела людей. Мир гибнет, но спасаются несколько, которые должны “начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей”. Это сон о мировой катастрофе, конце света, сон-апокалипсис и пророческий сон, в котором, как утверждают исследователи, представлено пророчество Достоевского о мировой войне или революции. Одновременно - это и сон-предупреждение, после которого Раскольников окончательно разочаровывается в своей теории о праве сильного на убийство пусть даже ради благородной цели

Опора на фольклорно-мифологические, библейские и литературные источники является одной из характерных особенностей художественной гипнологии Достоевского. Превращал в сновидения литературные источники, Достоевский как бы иллюстрирует теорию происхождения искусства из мира творческих сновидений, которыми грезит сердце художника. Как говорит Просперо в пьесе “Буря” В.Шекспира: Опора на фольклорно-мифологические, библейские и литературные источники является одной из характерных особенностей художественной гипнологии Достоевского. Превращал в сновидения литературные источники, Достоевский как бы иллюстрирует теорию происхождения искусства из мира творческих сновидений, которыми грезит сердце художника. Как говорит Просперо в пьесе “Буря” В.Шекспира: Из нас самих родятся сновиденья, И наша жизнь лишь сном окружена.

Список использованной литературы. 1. Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина “Евгений Онегин”. Комментарий. Л., 1983. 2. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1974. 3. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. М., 1974. 4. Ильев С.П. Русский символический роман. Одесса, 1991. 5. Ремизов А. Сны и предсонье. - СП6., - 2000. - С. 277. 6. Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.: в 30 т. - Л., 1972-1990. (Ссылки даются по этому изданию с указанием тома и страниц в тексте статьи. Первая цифра указывает том, вторая – страницы.) 7. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М.Достоевского. - Саратов, 1982. - С. 140. 8. Борхес Х.Л. Письмена Бога. - М., 1992. - С. 403. 9. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф. М. Достоевского. - С. 141. 10. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М., 1972. - С. 290. 11. Катенин П.А. Избранные произведения. - М.; Л., 1965.-С. 84-85. 12. Недэвецкий В.А. От Пушкина к Чехову. - М., 1999. - С. 154-166. 13. Нечаенко Д.Н. ‘Сон, заветных исполненный знаков...”. Таинства сновидений в мифологии, мировых религиях и художественной литературе. - Киев, 1991. - С. 276. 14. Ахундова И.Р. “Все это, быть может, было вовсе не сон!” (“смерть” смешного человека) II Достоевский и мировая культура: Альманах. УГ 9. - М., 1997. - С. 187.