🗊Музыкальные инструменты - презентация по музыке скачать

В цирке медвежонок пляшет  И задорно бубном машет,  Лапой по нему стучит.  Бубен радостно звенит. Подошел к нему медведь,  Чтобы малышу подпеть.  В лапах тот же инструмент,  Удивительный момент. Бубенцов бубновых звон  Слышится со всех сторон.  Бубен — это вам не шутка.  Молодцы у нас мишутки. В цирке медвежонок пляшет  И задорно бубном машет,  Лапой по нему стучит.  Бубен радостно звенит. Подошел к нему медведь,  Чтобы малышу подпеть.  В лапах тот же инструмент,  Удивительный момент. Бубенцов бубновых звон  Слышится со всех сторон.  Бубен — это вам не шутка.  Молодцы у нас мишутки.

Ложки разными бывают,  И на них порой играют.  Отбивают ритм такой.  Сразу в пляс пойдет любой. Ложки — пусть не фортепиано.  Но у них свое пиано.  Есть и форте, даже трели,  Как у струн виолончели. Если виртуоз играет,  Ложки будто бы летают.  Их в руках по три, по пять,  Трудно даже сосчитать. Ложки разными бывают,  И на них порой играют.  Отбивают ритм такой.  Сразу в пляс пойдет любой. Ложки — пусть не фортепиано.  Но у них свое пиано.  Есть и форте, даже трели,  Как у струн виолончели. Если виртуоз играет,  Ложки будто бы летают.  Их в руках по три, по пять,  Трудно даже сосчитать.

Я, конечно, не орган,  Я всего лишь барабан.  Но могу любые звуки  Я исполнить, были б руки. Вот две палочки, держите,  По мембране постучите.  Слышите, как я пою?  Тишины я не люблю. Если где-то марш, парад,  Послужить всегда я рад.  Я даю сигналы к бою,  Я не плачу и не ною. Дробь моя всех поднимает,  Ободряет, вдохновляет.  Даже в небольшом оркестре  Полноправный я маэстро. В цирке, если страшный трюк.  Только мой все слышат звук.  В это самое мгновенье  Нагнетаю напряженье. Я, конечно, не орган.  Но зато я барабан.  Поиграть на мне хотите? Поскорее подходите! Я, конечно, не орган,  Я всего лишь барабан.  Но могу любые звуки  Я исполнить, были б руки. Вот две палочки, держите,  По мембране постучите.  Слышите, как я пою?  Тишины я не люблю. Если где-то марш, парад,  Послужить всегда я рад.  Я даю сигналы к бою,  Я не плачу и не ною. Дробь моя всех поднимает,  Ободряет, вдохновляет.  Даже в небольшом оркестре  Полноправный я маэстро. В цирке, если страшный трюк.  Только мой все слышат звук.  В это самое мгновенье  Нагнетаю напряженье. Я, конечно, не орган.  Но зато я барабан.  Поиграть на мне хотите? Поскорее подходите!

На моем велосипеде  Колокольчик есть из меди.  Служит он вместо звонка.  Слышен звон издалека. Колокольчик — музыкант,  У него большой талант  Радость людям приносить, Может он весь день звонить. Пусть он кроха и юнец. Колокол — его отец —  Музыкальный инструмент,  Нужный всем в любой момент. Громко колокол поет,  В колокольнях он живет.  Людям музыка его  Ближе и родней всего. На моем велосипеде  Колокольчик есть из меди.  Служит он вместо звонка.  Слышен звон издалека. Колокольчик — музыкант,  У него большой талант  Радость людям приносить, Может он весь день звонить. Пусть он кроха и юнец. Колокол — его отец —  Музыкальный инструмент,  Нужный всем в любой момент. Громко колокол поет,  В колокольнях он живет.  Людям музыка его  Ближе и родней всего.

Устроил князь веселый бал  И роговой оркестр позвал.  В саду его он разместил,  Чтоб звук гостей не оглушил. Один рог был размером с кресло.  Имел почетное он место.  Звучал рог низко и протяжно  И вид имел серьезный, важный. Другой как карандаш, не больше,  Его звучанье было тоньше. Размеров средних третий был  И баритоном он трубил. Всего их было двадцать три,  Немало, что ни говори.  Рога все слаженно звучали,  И гости князя танцевали. Затем оркестр марш играл,  И князь от гордости сиял: —  Рог не орган, а как звучит.  Все инструменты он затмит. Устроил князь веселый бал  И роговой оркестр позвал.  В саду его он разместил,  Чтоб звук гостей не оглушил. Один рог был размером с кресло.  Имел почетное он место.  Звучал рог низко и протяжно  И вид имел серьезный, важный. Другой как карандаш, не больше,  Его звучанье было тоньше. Размеров средних третий был  И баритоном он трубил. Всего их было двадцать три,  Немало, что ни говори.  Рога все слаженно звучали,  И гости князя танцевали. Затем оркестр марш играл,  И князь от гордости сиял: —  Рог не орган, а как звучит.  Все инструменты он затмит.

У детей в ладошах птички,  С виду птички — невелички,  Только птички не порхают.  В небеса не улетают. Дети бережно их носят,  Дети их ко рту подносят,  Дуют в птичек — те свистят,  Всех в округе веселят. Милые свистульки эти,  Выкрашены ярким цветом,  Деревянные, из глины,  Звук у них певучий, длинный. Он похож на птичью трель,  На весеннюю капель,  На звенящий ручеек  И на солнечный денек. У детей в ладошах птички,  С виду птички — невелички,  Только птички не порхают.  В небеса не улетают. Дети бережно их носят,  Дети их ко рту подносят,  Дуют в птичек — те свистят,  Всех в округе веселят. Милые свистульки эти,  Выкрашены ярким цветом,  Деревянные, из глины,  Звук у них певучий, длинный. Он похож на птичью трель,  На весеннюю капель,  На звенящий ручеек  И на солнечный денек.

С виду дудочка простая,  Но звучаньем поражает:  В нем небесная лазурь,  Солнца лучик после бурь. В нем звучание лесов Под порывами ветров, В нем последний вальс листвы, Плеск ручья и песнь травы, Спящих рек, озер дыханье,  Встречи в нем и расставанья,  В нем томленья грустной ивы,  Птиц волшебные мотивы. С виду дудочка простая,  Но звучаньем поражает:  В нем небесная лазурь,  Солнца лучик после бурь. В нем звучание лесов Под порывами ветров, В нем последний вальс листвы, Плеск ручья и песнь травы, Спящих рек, озер дыханье,  Встречи в нем и расставанья,  В нем томленья грустной ивы,  Птиц волшебные мотивы.

Жил в селе пастух Андрейка,  На свирели и жалейке  Он коровушкам играл,  Хор коровий подпевал. Были у него коровы  Невредимы и здоровы.  Звуки их оберегали,  Злых волков, болезни гнали. Все Андрейку уважали,  Угощали, ублажали, Прославляли всем селом.  Слыл он лучшим пастухом. — Без умения играть Счастья стаду не видать. Вам поклон, свирель с жалейкой, — Говорил пастух Андрейка. Жил в селе пастух Андрейка,  На свирели и жалейке  Он коровушкам играл,  Хор коровий подпевал. Были у него коровы  Невредимы и здоровы.  Звуки их оберегали,  Злых волков, болезни гнали. Все Андрейку уважали,  Угощали, ублажали, Прославляли всем селом.  Слыл он лучшим пастухом. — Без умения играть Счастья стаду не видать. Вам поклон, свирель с жалейкой, — Говорил пастух Андрейка.

По селу певец идет,  Он в руках мешок несет,  На ходу на нем играет,  Трубкой звуки извлекает. Монотонное звучанье,  Много в нем тоски, страданья,  Что же это за чудинка?  Музыкант несет волынку. Как упруга и прочна,  Воздухом полна она.  Воздух этот — музыкальный,  Только слишком он печальный. По селу певец идет,  Он в руках мешок несет,  На ходу на нем играет,  Трубкой звуки извлекает. Монотонное звучанье,  Много в нем тоски, страданья,  Что же это за чудинка?  Музыкант несет волынку. Как упруга и прочна,  Воздухом полна она.  Воздух этот — музыкальный,  Только слишком он печальный.

Флейта — это звук волшебный,  Это голос сокровенный,  Это счастье и покой,  Это разговор с душой. Это сердца излиянье,  Добрых сил в него вливанье,  Это крылья красоты,  Голос веры и мечты. Флейта — сказочная фея,  Открывающая двери  В мир духовный и хрустальный  И таинственно печальный. Флейта — это звук волшебный,  Это голос сокровенный,  Это счастье и покой,  Это разговор с душой. Это сердца излиянье,  Добрых сил в него вливанье,  Это крылья красоты,  Голос веры и мечты. Флейта — сказочная фея,  Открывающая двери  В мир духовный и хрустальный  И таинственно печальный.

У струн таинственный язык,  На нем никто не пишет книг,  На нем никто не говорит,  Он в недрах музыки разлит. Несет он счастье и покой,  Понятен он душе любой  Без перевода и без слов,  Прозрачней он и легче снов. Он то волна, то солнца луч,  То серое скопленье туч,  То ласковый весенний луг,  Он сокровенный сердца друг. Звучащий мир — любви язык,  Он музыки волшебный лик. Благословение струне,  Дарящей голос тишине. У струн таинственный язык,  На нем никто не пишет книг,  На нем никто не говорит,  Он в недрах музыки разлит. Несет он счастье и покой,  Понятен он душе любой  Без перевода и без слов,  Прозрачней он и легче снов. Он то волна, то солнца луч,  То серое скопленье туч,  То ласковый весенний луг,  Он сокровенный сердца друг. Звучащий мир — любви язык,  Он музыки волшебный лик. Благословение струне,  Дарящей голос тишине.

Смычок по струнам пробежал,  Он звуку проявиться дал,  Прижал безмолвную струну,  И звук нарушил тишину. Сон мигом сбросила струна, Запела под смычком она,  А тот по ней, как вихрь, летал,  Застыть ей снова не давал. Как хрупкий маленький смычок  Мощь проявить такую смог?  Его вперед звала рука —  Хозяйка мудрая смычка. Смычок по струнам пробежал,  Он звуку проявиться дал,  Прижал безмолвную струну,  И звук нарушил тишину. Сон мигом сбросила струна, Запела под смычком она,  А тот по ней, как вихрь, летал,  Застыть ей снова не давал. Как хрупкий маленький смычок  Мощь проявить такую смог?  Его вперед звала рука —  Хозяйка мудрая смычка.

Сказал однажды контрабас: — Имею я волшебный бас,  Он необычный, непростой,  Он нужен музыке любой. Четыре толстые струны  Басить в мелодии должны.  Пусть тяжело мое звучанье,  Есть в звуках низких обаянье. Сказал однажды контрабас: — Имею я волшебный бас,  Он необычный, непростой,  Он нужен музыке любой. Четыре толстые струны  Басить в мелодии должны.  Пусть тяжело мое звучанье,  Есть в звуках низких обаянье.

Пропела тут виолончель: — А у меня густая трель,  Мой голос словно рокот волн,  Несущий в даль морскую челн. Как ты, дружище контрабас,  В звучанье я имею бас,  Но в высь, за скрипкой, я стремлюсь  И нот высоких не боюсь. Пропела тут виолончель: — А у меня густая трель,  Мой голос словно рокот волн,  Несущий в даль морскую челн. Как ты, дружище контрабас,  В звучанье я имею бас,  Но в высь, за скрипкой, я стремлюсь  И нот высоких не боюсь.

В беседу скромный альт вступил  Достойно он проговорил: — В звучанье я не так высок,  Басит порой мой голосок. Зато я скрипки брат родной,  Сестра моя гордится мной.  Я звуки скрипочки люблю  И с нею в унисон пою. В беседу скромный альт вступил  Достойно он проговорил: — В звучанье я не так высок,  Басит порой мой голосок. Зато я скрипки брат родной,  Сестра моя гордится мной.  Я звуки скрипочки люблю  И с нею в унисон пою.

Футляр мне мама подарила,  Я с радостью его открыла. Под бархатистым покрывалом  Там мирно скрипочка дремала. А к скрипке тоненький смычок  Прижался, будто бы сынок.  Колки у скрипочки как ушки,  Блестят на маленькой макушке. Четыре светлые струны  Слегка различной толщины  Натянуты на ушки эти,  Изящней скрипки нет на свете. Футляр мне мама подарила,  Я с радостью его открыла. Под бархатистым покрывалом  Там мирно скрипочка дремала. А к скрипке тоненький смычок  Прижался, будто бы сынок.  Колки у скрипочки как ушки,  Блестят на маленькой макушке. Четыре светлые струны  Слегка различной толщины  Натянуты на ушки эти,  Изящней скрипки нет на свете.

Балалаечник идет,  Балалаечка поет.  Три струны ее звенят,  Всех в округе веселят Хрупкий, легкий и воздушный,  Беззаботный, простодушный  И дурашливый порой  Балалайки милый строй. Балалаечник — всем брат,  В деревнях он нарасхват.  Если от души играет,  Вся деревня подпевает. Балалаечник идет,  Балалаечка поет.  Три струны ее звенят,  Всех в округе веселят Хрупкий, легкий и воздушный,  Беззаботный, простодушный  И дурашливый порой  Балалайки милый строй. Балалаечник — всем брат,  В деревнях он нарасхват.  Если от души играет,  Вся деревня подпевает.

В музее гусли отдыхали,  Их струны безмятежно спали.  Давно их молодость прошла, Другая музыка пришла. В музее гусли отдыхали,  Их струны безмятежно спали.  Давно их молодость прошла, Другая музыка пришла. Под перебор волшебных струн  Все веселились — стар и юн,  Гусляр персоной важной слыл,  Народа он душою был. С тех пор так много изменилось,  Но песня гуслей не забылась.  Пусть гусли мирно отдыхают  И дни былые вспоминают.

На ней играют не смычком,  Звук извлекается щипком.  Как струи, струны шелестят,  Каскадом сказочным звенят. Восходят ввысь, назад плывут,  Куда-то за собой влекут.  Подобны шепоту волны,  Глубоких тайн они полны. У арфы ласковый напев,  Спокойный, ровный, нараспев.  Излечит боль любую в миг  Ее таинственный язык. На ней играют не смычком,  Звук извлекается щипком.  Как струи, струны шелестят,  Каскадом сказочным звенят. Восходят ввысь, назад плывут,  Куда-то за собой влекут.  Подобны шепоту волны,  Глубоких тайн они полны. У арфы ласковый напев,  Спокойный, ровный, нараспев.  Излечит боль любую в миг  Ее таинственный язык.

Гитары звуки у костра,  В них столько света и добра!  Как самый сокровенный друг  Ее напевный, нежный звук. Он с нашей говорит душой  И возвращает ей покой.  И песня льется, как нектар,  Как долгожданный лучший дар. И отступает суета,  И в сердце просится мечта.  И хочется весь мир любить  И за любовь благодарить. Гитары звуки у костра,  В них столько света и добра!  Как самый сокровенный друг  Ее напевный, нежный звук. Он с нашей говорит душой  И возвращает ей покой.  И песня льется, как нектар,  Как долгожданный лучший дар. И отступает суета,  И в сердце просится мечта.  И хочется весь мир любить  И за любовь благодарить.

Фортепьяно — что такое?  Это таинство большое,  Разных клавиш разговор,  Черно-белый вечный спор. В черных клавишах «бемоли»  И «диезы» звонко спорят.  В белых — чистые тона,  Ровная у них стена. Нрав у белых — величавый,  Короли они по праву.  Черных это возмущает,  Им величья не хватает. Ноты в разнобой звучат,  Подчиняться не хотят.  Примиренье наступает,  Если музыкант играет. Утихают мигом споры,  Клавиш вечные раздоры.  Всем дана одна работа,  Служат музыке все ноты. Фортепьяно — что такое?  Это таинство большое,  Разных клавиш разговор,  Черно-белый вечный спор. В черных клавишах «бемоли»  И «диезы» звонко спорят.  В белых — чистые тона,  Ровная у них стена. Нрав у белых — величавый,  Короли они по праву.  Черных это возмущает,  Им величья не хватает. Ноты в разнобой звучат,  Подчиняться не хотят.  Примиренье наступает,  Если музыкант играет. Утихают мигом споры,  Клавиш вечные раздоры.  Всем дана одна работа,  Служат музыке все ноты.

Почему рояль — король?  От рожденья эту роль  Должен инструмент играть,  И не вправе он роптать. У него большой объем,  Миллиарды звуков в нем,  Ни один не повторится,  Просто в этом убедиться. «До» нажмите, «ми» и «ля»,  Слышите, поет земля?  Следом «ре» и «фа» потом,  Словно где-то грянул гром. «Соль» подольше подержите,  После ноту «си» нажмите, Это же весны шаги —  Легкокрылы и мягки. Сами вы теперь узнали —  Целый мир живет в рояле.  Это мир как волшебство,  Всех рояль зовет в него. Почему рояль — король?  От рожденья эту роль  Должен инструмент играть,  И не вправе он роптать. У него большой объем,  Миллиарды звуков в нем,  Ни один не повторится,  Просто в этом убедиться. «До» нажмите, «ми» и «ля»,  Слышите, поет земля?  Следом «ре» и «фа» потом,  Словно где-то грянул гром. «Соль» подольше подержите,  После ноту «си» нажмите, Это же весны шаги —  Легкокрылы и мягки. Сами вы теперь узнали —  Целый мир живет в рояле.  Это мир как волшебство,  Всех рояль зовет в него.

— Ну-ка, гармонист Антошка,  Доставай свою гармошку.  Чтобы ноги в пляс пошли,  Нас скорей развесели. — Так и быть, — сказал Антон,  И достал гармошку он,  Широко ее развел, Из гармони звук пошел. Развеселый, удалой,  Всем знакомый и родной.  Эге-гей, играй, гармошка,  Молодчина наш Антошка! — Ну-ка, гармонист Антошка,  Доставай свою гармошку.  Чтобы ноги в пляс пошли,  Нас скорей развесели. — Так и быть, — сказал Антон,  И достал гармошку он,  Широко ее развел, Из гармони звук пошел. Развеселый, удалой,  Всем знакомый и родной.  Эге-гей, играй, гармошка,  Молодчина наш Антошка!

Звучит синьор аккордеон,  Далекий брат органа он.  Он носит клавиши и кнопки,  И нрав его совсем не робкий. То свои складки раздвигает,  То снова быстро их сдвигает.  И миллиарды звуков новых  Пространство наполняют снова. Певучи звуки, громогласны,  Они торжественны, прекрасны.  То скрипки, то виолончели,  То слышатся в них флейты трели. Прекрасен в мастерстве своем,  Звучит оркестр целый в нем.  Аккордеон — как волшебство,  Все звуки собраны в него. Звучит синьор аккордеон,  Далекий брат органа он.  Он носит клавиши и кнопки,  И нрав его совсем не робкий. То свои складки раздвигает,  То снова быстро их сдвигает.  И миллиарды звуков новых  Пространство наполняют снова. Певучи звуки, громогласны,  Они торжественны, прекрасны.  То скрипки, то виолончели,  То слышатся в них флейты трели. Прекрасен в мастерстве своем,  Звучит оркестр целый в нем.  Аккордеон — как волшебство,  Все звуки собраны в него.

Великий чародей орган,  Звучит в нем словно океан,  Поет многоголосье рек,  И замирает человек. И затихает в нем душа,  И вдруг восходит, не спеша,  В сосредоточье звуков-волн,  И там ее встречает челн. На нем душа плывет туда,  Где светит яркая звезда,  Где тени нет и пустоты,  Где исполняются мечты. Великий чародей орган,  Звучит в нем словно океан,  Поет многоголосье рек,  И замирает человек. И затихает в нем душа,  И вдруг восходит, не спеша,  В сосредоточье звуков-волн,  И там ее встречает челн. На нем душа плывет туда,  Где светит яркая звезда,  Где тени нет и пустоты,  Где исполняются мечты.