🗊Язык и культура.

Язык и культура.

Моя цель: узнать "что первично и что вторично" - язык или культура.

Лучшие умы XIX в. понимали язык как духовную силу, которая формирует культуру народа. Однако как увидеть влияние языка на мировосприятие и культуру? В науках о человеке еще не найдены подходы, которые позволили бы открыть наиболее глубокие и внутренние истоки человеческой культуры. При всем остром интересе современного человека к фольклору, мифу, мы все еще недостаточно представляем меру присутствия и участия фольклора в современной культуре. Во многом аналогичную роль играет в культуре язык. Взгляд на мир, запечатленный в языке, развертывается в культуре народа, как зерно в колосе. Однако в сравнении с фольклором язык выступает как еще более древнее, более глубокое и органическое для этноса содержание. Поэтому так трудно определить роль языка в истории культуры.

Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка Вильгельма фон Гумбольдта "Один из величайших людей Германии" (В Томсен), выдающийся представитель немецкого классического гуманизма, Гумбольдт был человеком универсальных знаний и разносторонней государственной деятельности.

Гумбольдт был одним из первых исследователей коренных языков Южной и Северной Америки, языков Индонезии и Полинезии. Изучая язык испанских басков, резко отличный от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришел к мысли о том, что разные языки - это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные видения мира; язык относится к тем "основным силам", которые строят всемирную историю.

В теоретическом введении к этой работе, которое называлось "О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества", Гумбольдт писал: "В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне [...]. И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка».

Гипотеза лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа. Убеждение в том, что люди видят мир по-разному - сквозь призму своего родного языка, лежит в основе теории "лингвистической относительности" Эдварда Сепира и Бенджамина Уорфа. Они стремились доказать, что различия между "среднеевропейской" (западной) культурой и иными культурными мирами (в частности, культурой североамериканских индейцев) обусловлены различиями в языках.

Например: в европейских языках некоторое количество вещества невозможно Назвать одним словом - нужна двучленная конструкция, где одно слово указывает на количество (форму, вместилище), а второе - на само вещество (содержание): стакан воды, ведро воды, лужа воды.  Уорф считает, что в данном случае сам язык заставляет говорящих различать форму и содержание, таким образом навязывая им особое видение мира. По Уорфу, это обусловило такую характерную для западной культуры категорию, как противопоставление формы и содержания.

В отличие от "среднеевропейского стандарта", в языке индейцев хопи названия вещества являются вместе с тем и названиями сосудов, вместилищ различных форм, в которых эти вещества пребывают; таким образом, двучленной конструкции европейских языков здесь соответствует однословное обозначение. С этим связана неактуальность противопоставления, "форма - содержание" в культуре хопи, Уорф, далее, находил связь между тем, как передается объективное время в системах глагольных времен в европейских языках, и такими чертами европейской культуры, как датировка, календари, летописи, хроники, дневники, часы, а также исчисление зарплаты по затраченному времени, физические представления о времени. Очевидность ньютоновских понятии пространства, времени, материи Уорф объяснял тем, что они даны "среднеевропейской" культурой и языком.

Однако доказать вполне эту "удивительно красивую" гипотезу, как писал о теории лингвистической относительности Ю. Д. Апресян, трудно.

В поисках доказательств гипотезы Сепира - Уорфа часто пишут о различиях между языками в членении цветового континуума: в одних языках есть семь основных (однословных) названий цветов радуги (например, русский, белорусский), в других - шесть (английский, немецкий), где-то - пять, в языке шона (Родезия) - четыре, в языке басса (Либерия) - два. Сравнить эти членения спектра можно так:

В одном из экспериментов испытуемым, говорящим на шона, и носителям английского языка предлагалось подбирать названия для различно окрашенных полосок бумаги. Выяснилось, что цвета, имеющие в родном языке однословные обозначения, воспринимаются испытуемыми как "чистые", и названия для них отыскиваются быстрее, чем для цветов, переходных между "чистыми" красками. Так, для желто-зеленой зоны спектра говорящие на шона подыскивали нужное обозначение (cicena) быстрее, чем говорящие на английском, которые были вынуждены составить сложное обозначение - yellow-green.

 Процессов от лексической структуры языка все же трудно. В лучшем случае такие опыты интерпретируют как подтверждение "слабого варианта" гипотезы Сепира - Уорфа: "носителям одних языков легче говорить и думать об определенных вещах потому, что сам язык облегчает им эту задачу" (Слобин, Грин 1976, 203 - 204). Однако в других экспериментах с цветообозначениями даже и такие зависимости не подтверждались. Психологи приходили к выводу, что в познавательных процессах в отношениях между языком и мыслительной деятельностью решающей промежуточной переменной является активность познающего человека (Коул, Скрибнер 1977, 65).

Уровень содержательности языка, участие языка в основных познавательных процессах, тесная связь языка и различных форм общественного сознания (связь, которая в отдельных случаях кажется совершенным сплавом, как, например, в искусстве слова) - вот объективная: основа этих непрекращающихся поисков.

Вывод: Современная лингвистика, обращаясь к проблеме "язык и культура", стремится уйти от одностороннего детерминизма и не решать, "что первично и что вторично" - язык или культура. Детерминизм языка и культуры скорее всего взаимный. По-видимому, надежнее искать те или иные корреляции (соответствия) между структурами языка и культуры, причем на широком географическом и историческом пространстве. В русле таких поисков Б. М. Гаспаров предложил понятие "лингвокультурного типа", который может быть выявлен на пересечении фактов социальной структуры, бытового поведения, искусства и особенностей языка (Гаспаров, 1977).

Вопрос о влиянии языка на культуру открыт. Но у нас нет иной возможности найти ответ, как строить гипотезы и проверять их фактами культурной и языковой истории народов.