🗊Джеффри Чосер «Кентерберийские рассказы»

Джеффри Чосер «Кентерберийские рассказы»

Джеффри Чосер родился около 1340 года в семье лондонского виноторговца. Отец сумел определить сына на должность пажа. Дальнейшая жизнь Чосера во многом связана с бурной жизнью английского королевского двора. Чосер дважды участвовал в походах во Францию, причем в первом походе был захвачен в плен, и выкупил его король Эдуард III. Джеффри Чосер родился около 1340 года в семье лондонского виноторговца. Отец сумел определить сына на должность пажа. Дальнейшая жизнь Чосера во многом связана с бурной жизнью английского королевского двора. Чосер дважды участвовал в походах во Францию, причем в первом походе был захвачен в плен, и выкупил его король Эдуард III.

Чосер женился на Филиппе Рут, фрейлине королевы. Он занимал должность таможенного надсмотрщика по шерсти, коже и мехам в лондонском порту и отрабатывал каждый пенс своего жалования Филиппы. Чосер женился на Филиппе Рут, фрейлине королевы. Он занимал должность таможенного надсмотрщика по шерсти, коже и мехам в лондонском порту и отрабатывал каждый пенс своего жалования Филиппы.

У Чосера была отличная по меркам того времени библиотека – примерно шестьдесят томов. Несмотря на то, что у него было множество иных обязанностей, он активно занимался литературным трудом и не только писал, но и переводил. И при жизни, и некоторое время после смерти он был прежде всего известен не как автор «Троила и Крессиды», «Кентеберийских рассказов» и множества других крупных и малых произведений, но как переводчик на английский язык знаменитого французского «Романа о Розе». У Чосера была отличная по меркам того времени библиотека – примерно шестьдесят томов. Несмотря на то, что у него было множество иных обязанностей, он активно занимался литературным трудом и не только писал, но и переводил. И при жизни, и некоторое время после смерти он был прежде всего известен не как автор «Троила и Крессиды», «Кентеберийских рассказов» и множества других крупных и малых произведений, но как переводчик на английский язык знаменитого французского «Романа о Розе».

Но постепенно внимание потомков все более и более сосредотачивается на «Кентерберийских рассказах», и сегодня Чосер, «отец английского языка», – это прежде всего создатель именно «Кентерберийских рассказов». Но постепенно внимание потомков все более и более сосредотачивается на «Кентерберийских рассказах», и сегодня Чосер, «отец английского языка», – это прежде всего создатель именно «Кентерберийских рассказов».

«Кентерберийские рассказы» не закончены, Чосер даже не до конца отредактировал включенные в поэму рассказы. До нас не дошли авторские рукописи, только более поздние тексты XV в., не точно повторяющие друг друга и допускающие разночтения в расположении рассказов. «Кентерберийские рассказы» представляют собой серию историй, рассказываемых паломниками, которые направляются в Кентербери поклониться мощам св. Томаса (Фомы) Бекета. «Кентерберийские рассказы» не закончены, Чосер даже не до конца отредактировал включенные в поэму рассказы. До нас не дошли авторские рукописи, только более поздние тексты XV в., не точно повторяющие друг друга и допускающие разночтения в расположении рассказов. «Кентерберийские рассказы» представляют собой серию историй, рассказываемых паломниками, которые направляются в Кентербери поклониться мощам св. Томаса (Фомы) Бекета.

Чосер не закончил «Кентерберийские рассказы». Не дошли до нас и рукописи автора, мы располагаем только манускриптами XV в. В разных рукописях и, как следствие, в различных последующих изданиях отдельные рассказы не всегда располагаются в одном и том же порядке, однако «Кентерберийские рассказы» всегда начинаются «Общим прологом», а заканчиваются «Рассказом священника» и «Отречением Чосера». Чосер не закончил «Кентерберийские рассказы». Не дошли до нас и рукописи автора, мы располагаем только манускриптами XV в. В разных рукописях и, как следствие, в различных последующих изданиях отдельные рассказы не всегда располагаются в одном и том же порядке, однако «Кентерберийские рассказы» всегда начинаются «Общим прологом», а заканчиваются «Рассказом священника» и «Отречением Чосера».

Чосер не выдумывал своих историй. Как и все средневековые авторы, он свободно пользовался чужими сюжетами, не считая нужным указывать их источник или авторство. Но традиционализм Чосера сочетается с жанровым новаторством – он использует жанр, который только начинал зарождаться в европейской литературе: свод рассказов, которые Чосер, тоже одним из первых объединяет рамочным сюжетом – паломничеством в Кентербери. Чосер не выдумывал своих историй. Как и все средневековые авторы, он свободно пользовался чужими сюжетами, не считая нужным указывать их источник или авторство. Но традиционализм Чосера сочетается с жанровым новаторством – он использует жанр, который только начинал зарождаться в европейской литературе: свод рассказов, которые Чосер, тоже одним из первых объединяет рамочным сюжетом – паломничеством в Кентербери.

Само по себе путешествие – идеальная метафора жизненного пути человека, а паломничество – выгодный сюжетный ход, позволивший Чосеру собрать в своей поэме представителей самых разных социальных слоев современной ему Англии (кроме разве что самых верхов – членов королевской фамилии и знатных придворных, и самых низов – нищих и попрошаек), дать каждому из их свой собственный повествовательный жанр и представить своим читателям «энциклопедию английской жизни» XIV в. Само по себе путешествие – идеальная метафора жизненного пути человека, а паломничество – выгодный сюжетный ход, позволивший Чосеру собрать в своей поэме представителей самых разных социальных слоев современной ему Англии (кроме разве что самых верхов – членов королевской фамилии и знатных придворных, и самых низов – нищих и попрошаек), дать каждому из их свой собственный повествовательный жанр и представить своим читателям «энциклопедию английской жизни» XIV в.

В интерлюдиях герои взаимодействуют между собой, и это влияет на всю поэму – один паломник может встрять после особо задевшего его рассказа со своим собственным повествованием, а в одном случае заскучавшие паломники не дают закончить «Рассказ о сэре Топасе», рассказчиком которого выступает сам Чосер, тоже участвующий в паломничестве. В интерлюдиях герои взаимодействуют между собой, и это влияет на всю поэму – один паломник может встрять после особо задевшего его рассказа со своим собственным повествованием, а в одном случае заскучавшие паломники не дают закончить «Рассказ о сэре Топасе», рассказчиком которого выступает сам Чосер, тоже участвующий в паломничестве.

В соответствии со средневековой традицией, поэма начинается с Пролога, который знакомит читателей с героями поэмы и условиями их состязания, чем-то напоминающего популярные в Средние века состязания поэтов. Уже в Прологе вводятся две главных темы поэмы – поиск любви земной, символизируемой просыпающейся природой, и жажда любви небесной, о которой напоминает и само паломничество, и время года: ведь апрель – это не только время пробуждения природы, но и время праздника Пасхи. В соответствии со средневековой традицией, поэма начинается с Пролога, который знакомит читателей с героями поэмы и условиями их состязания, чем-то напоминающего популярные в Средние века состязания поэтов. Уже в Прологе вводятся две главных темы поэмы – поиск любви земной, символизируемой просыпающейся природой, и жажда любви небесной, о которой напоминает и само паломничество, и время года: ведь апрель – это не только время пробуждения природы, но и время праздника Пасхи.

Первый рассказ, рассказ Рыцаря, основан на значительно сокращенной и переработанной поэме Джованни Боккаччо «Тезеида», от которой Чосер оставил прежде всего любовный сюжет. Два рыцаря, Паламон и Арсита, состязаются за любовь Эмилии, рукой которой располагает царь Тезей. Действие рассказа происходит в дохристианскую эпоху. Первый рассказ, рассказ Рыцаря, основан на значительно сокращенной и переработанной поэме Джованни Боккаччо «Тезеида», от которой Чосер оставил прежде всего любовный сюжет. Два рыцаря, Паламон и Арсита, состязаются за любовь Эмилии, рукой которой располагает царь Тезей. Действие рассказа происходит в дохристианскую эпоху.

Важным источником философии рассказа стало «Утешение философией» Боэция, которое Чосер незадолго до того перевел на английский язык. В «Рассказе Рыцаря» строгая выверенность и симметрия построения повествования контрастирует с непредсказуемостью и хаотичностью сил, управляющих жизнью героев, и почему именно Арсита должен умереть, а Паламон – обрести счастье – это вопрос, на который в не знающем провиденциального Бога мире «Рассказа Рыцаря» нелегко дать ответ. Важным источником философии рассказа стало «Утешение философией» Боэция, которое Чосер незадолго до того перевел на английский язык. В «Рассказе Рыцаря» строгая выверенность и симметрия построения повествования контрастирует с непредсказуемостью и хаотичностью сил, управляющих жизнью героев, и почему именно Арсита должен умереть, а Паламон – обрести счастье – это вопрос, на который в не знающем провиденциального Бога мире «Рассказа Рыцаря» нелегко дать ответ.

Первый, самый очевидный, ответ, состоит в том, что у страданий нет причины и истока, кроме жестокости богов или судьбы, забавляющихся человеческими страданиями. Но умирающий Арсита опровергает своей смертью представление о человеке как игрушке судьбы, находя в себе силы превозмочь волю судьбы, примириться с Паламоном и вновь вернуться к рыцарским идеалам «бескорыстного благородства, подлинной справедливости и самозабвенного служения ближним». А следующая за смертью Арситы свадьба Паламона и Эмилии для средневековых читателей служила утверждению того, что «воля всеблагого Бога, обращающая все ко благу», действовала,» хоть и в скрытой форме, и в языческой древности». Первый, самый очевидный, ответ, состоит в том, что у страданий нет причины и истока, кроме жестокости богов или судьбы, забавляющихся человеческими страданиями. Но умирающий Арсита опровергает своей смертью представление о человеке как игрушке судьбы, находя в себе силы превозмочь волю судьбы, примириться с Паламоном и вновь вернуться к рыцарским идеалам «бескорыстного благородства, подлинной справедливости и самозабвенного служения ближним». А следующая за смертью Арситы свадьба Паламона и Эмилии для средневековых читателей служила утверждению того, что «воля всеблагого Бога, обращающая все ко благу», действовала,» хоть и в скрытой форме, и в языческой древности».

После рассказа Эконома, подвергшего сомнению основной инструмент состязания паломников – слово, Священник отказывается от условий состязания, отказывается от стихов и предлагает паломникам – и читателям – совсем другое: «облеченную в прозу истину о главном в жизни человека, о смысле его земного странствия, о выборе между добром и злом, который он совершает по ходу этого странствия, и о предрешенной таким выбором посмертной судьбе каждого пришедшего в мир». Священник предлагает длинный прозаический рассказ о покаянии. После рассказа Эконома, подвергшего сомнению основной инструмент состязания паломников – слово, Священник отказывается от условий состязания, отказывается от стихов и предлагает паломникам – и читателям – совсем другое: «облеченную в прозу истину о главном в жизни человека, о смысле его земного странствия, о выборе между добром и злом, который он совершает по ходу этого странствия, и о предрешенной таким выбором посмертной судьбе каждого пришедшего в мир». Священник предлагает длинный прозаический рассказ о покаянии.

Каждый из героев поэмы искал свой путь, и вот теперь такой путь предлагает им Священник. Реакция других паломников на рассказ Священника остается неизвестной, но зато известна реакция на него самого Чосера, который завершает «Кентерберийские рассказы» прозаическим «Отречением автора». Каждый из героев поэмы искал свой путь, и вот теперь такой путь предлагает им Священник. Реакция других паломников на рассказ Священника остается неизвестной, но зато известна реакция на него самого Чосера, который завершает «Кентерберийские рассказы» прозаическим «Отречением автора».

«Чосер «покорно» просит помолиться за него «ради милосердия Господня», чтобы Бог простил ему его грехи, а в особенности «воспевание суеты житейской». Далее поэт перечисляет большинство своих произведений, где он воспел эту суету, и в том числе «Кентерберийские рассказы», «все те, что греха полны». Таким образом, в финале книги Чосер в последний раз отсылает читателя к вечным истинам трансцендентного мира и вместе с тем вновь возвращает его к запечатленному в повествовании потоку жизни, подчиненному этим истинам. «Чосер «покорно» просит помолиться за него «ради милосердия Господня», чтобы Бог простил ему его грехи, а в особенности «воспевание суеты житейской». Далее поэт перечисляет большинство своих произведений, где он воспел эту суету, и в том числе «Кентерберийские рассказы», «все те, что греха полны». Таким образом, в финале книги Чосер в последний раз отсылает читателя к вечным истинам трансцендентного мира и вместе с тем вновь возвращает его к запечатленному в повествовании потоку жизни, подчиненному этим истинам.