🗊 Муса Джалиль Выполнила: Ученица 10 класса Жусупова Айнагуль

Муса Джалиль Выполнила: Ученица 10 класса Жусупова Айнагуль

Залилов Залилов (Джалиль)Муса Мустафович 15. 2. 1906 - 25. 8. 1944 Герой Советского Союза, татарский поэт

План

Семья Муса Джалиль родился в татарской деревне Мустафино бывшей Оренбургской губернии 15 февраля 1906 года в небогатой крестьянской семье. Отец Мусы, Мустафа, сын бедного аульного пастуха Абубакира, с детских лет гнул спину на богатого купца. Был мальчиком на побегушках, позднее работал приказчиком. Огромное влияние на формирование внутреннего мира будущего поэта оказала его мать Рахима-Апа. Спокойная, тихая, уравновешенная, полная противоположность Мустафе- абзы, темпераментному, вспыльчивому, легко подверженному неожиданным перепадам настроения, - она обладала бесконечным терпением и стойкостью .  

Учёба С шести лет Муса пошел учиться в сельский мектеб, где за год овладел азами грамоты и вызубрил наизусть несколько сур из Корана. В Оренбурге Мустафе Залилову удалось устроить сына в медресе «Хусаиния»– мусульманское учебное заведение типа духовной семинарии.  

Юность Бурное богатое событиями время способствовало идейному раннему созреванию будущего поэта. В начале 1917 года одиннадцатилетний Муса пишет стихотворение, в котором говорит о первой мировой войне как о бессмысленной бойне, ежедневно уносящей тысячи жизней, и посылает его в редакцию татарской газеты «Вакыт» («Время»). Стихотворение, конечно, осталось ненапечатанным. Позднее Муса вернулся к нему, обличительный пафос и подчеркнув свое сочувствие народным массам («На войне», 1920).  Весной 1919 года, когда в окруженном белогвардейцами Оренбурге возникла комсомольская организация, тринадцатилетний Муса записывается в ряды Коммунистического Союза молодежи, рвется на фронт. Но в отряд его не берут: маленький, щуплый, он выглядит совсем мальчишкой.

Комсомол В 1920 году по инициативе Мусы в Мустафино возникает комсомольская ячейка. Кипучий, деятельный по натуре, Муса становится признанным вожаком сельской молодежи. В 1921 году в Оренбуржье пришла жестокая засуха и голод. На глазах Мусы умерли от голода двое его братишек. Чтобы не быть семье в тягость, Муса уходит в город и вливается в толпы голодной беспризорной детворы, наводнившей в то страшное лето Оренбург. В эти месяцы он «ел что попало, ночевал где придется, воровал». Позднее с помощью одного из сотрудников красноармейской газеты «Кызыл Юлдуз» (в ней были напечатаны его первые стихи) Муса стал курсантом Оренбургской военно-партийной школы, а затем – студентом ТИНО (Татарского института народного образования), созданного на базе медресе «Хусаиния». Позднее Джалиль - участник Гражданской войны.

Диплом и знак лауреата премии комсомола Татарии имени Мусы Джалиля

Поэзия До нас дошло несколько толстых общих тетрадей 1918-1921 годов со стихами, рассказами, пьесами Мусы и сделанными им записями народных песен, сказок и легенд. Значительная часть стихотворений этого периода осталась ненапечатанной при жизни поэта. Но и по ним можно получить некоторое представление об этапах творческого возмужания Джалиля. Уже с самых первых стихов чувствуется стихийный демократизм начинающего автора. Выходец из низов, немало хлебнувший в своей жизни и горя, и нужды, знающий цену куску хлеба насущного, на себе испытавший презрительно-высокомерное отношение байских сынков к нему, сыну старьевщика, лишь из милости взятому на казенный кошт в медресе, Муса с искренним сочувствием относится к народу.

Работа В этом доме в Орске в 1925-1926 годах работал инструктором уездного комитета комсомола Муса Джалиль.

Творчество После гражданской войны он активно участвует в организации первых пионерских отрядов, пишет детские стихи и пьесы. Его избирают членом Бюро Татаро-Башкирской секции ЦК комсомола и направляют в Москву. Здесь он поступает на филологический факультет МГУ. Его стихи, которые он писал на родном языке, читались в переводах на университетских вечерах и пользовались большим успехом. По окончании университета в 1931 году его направляют в Казань, где он целиком отдаётся творческой работе и общественной деятельности. В 1939 году его избирают председателем Союза писателей Татарской АССР и депутатом городского Совета. Как писатель (литературный псевдоним Муса Джалиль) он работает практически во всех литературных жанрах: пишет песни, стихи, поэмы, пьесы, публицистику, собирает материал для романа о комсомоле. На основе его поэм «Алтын Чэч» и «Иль дар» композитор Н.Жиганов написал оперы (последняя из них удостоена Сталинской премии)

Этапы в творчестве На своем пути к зрелости и мастерству Муса Джалиль прошел несколько этапов. С некоторой долей условности их можно ограничить следующими хронологическими рамками: ранний (1918-1923), путь к зрелости (1924-1932), довоенный (1933-1940), поэзия периода Великой Отечественной войны Сам поэт не раз подчеркивал, что новый этап в его творчестве начинается с 1924 года: «В годы рабфака в моем творчестве наметился переворот. В 1924 году я стал писать совсем иначе».

Война Когда началась Великая Отечественная война, был призван в армию. 13 июля 1941 года поэт попал в формирующийся под Казанью артиллерийский полк «конным разведчиком». Окончил курсы политсостава. Воевал на Ленинградском и Волховском фронтах. Был корреспондентом армейской газеты «Отвага» 2-й ударной армии (Волховский фронт).

Плен

В тюрьме Джалиль создал более ста поэтических произведений. Его записные книжки со стихами были сохранены товарищем по заключению бельгийским антифашистом Андре Тиммермансом. После войны Тиммерманс передал их советскому консулу. Так они попали в Советский Союз. Первая моабитская самодельная записная книжка размером 9,5×7,5 см содержит 60 стихотворений. Второй моабитский блокнот — тоже самодельная записная книжка размером 10,7×7,5 см. В ней содержится 50 стихотворений. Но до сих пор неизвестно, сколько же было всего тетрадей. В тюрьме Джалиль создал более ста поэтических произведений. Его записные книжки со стихами были сохранены товарищем по заключению бельгийским антифашистом Андре Тиммермансом. После войны Тиммерманс передал их советскому консулу. Так они попали в Советский Союз. Первая моабитская самодельная записная книжка размером 9,5×7,5 см содержит 60 стихотворений. Второй моабитский блокнот — тоже самодельная записная книжка размером 10,7×7,5 см. В ней содержится 50 стихотворений. Но до сих пор неизвестно, сколько же было всего тетрадей.

В заточении поэт создает самые глубокие по мысли и наиболее художественно совершенные произведения — “Мои песни”, “Не верь”, “Палачу”, “Мой подарок”, “В стране Алман”, “О героизме” и целый ряд других стихотворений, их можно назвать подлинными шедеврами поэзии. Вынужденный экономить каждый клочок бумаги, поэт записывал в Моабитские тетради только то, что до конца выношено, выстрадано. Отсюда необычайная емкость его стихов, их предельная выразительность. Многие строки звучат афоризмами: В заточении поэт создает самые глубокие по мысли и наиболее художественно совершенные произведения — “Мои песни”, “Не верь”, “Палачу”, “Мой подарок”, “В стране Алман”, “О героизме” и целый ряд других стихотворений, их можно назвать подлинными шедеврами поэзии. Вынужденный экономить каждый клочок бумаги, поэт записывал в Моабитские тетради только то, что до конца выношено, выстрадано. Отсюда необычайная емкость его стихов, их предельная выразительность. Многие строки звучат афоризмами:

Казнь

Моабитские тетради

Дом в Казани В Казани, по улице М. Горького, рядом с Татарским ордена Ленина государственным Академическим театром и Татарским радиокомитетом стоит желтый пятиэтажный дом под номером 17. Он ничем особенным не отличается от окружающих домов: таких до войны строили немало. Однако это и не совсем обычный дом. Он дорог и памятен казанцам. В нем в 1940-1941 гг. жил татарский поэт Герой Советского Союза, лауреат Ленинской премии Муса Джалиль. Муса Джалиль поселился здесь в квартире № 28 с семьей – Аминой-ханум и маленькой дочерью Чулпан – после приезда в Казань. Муса Джалиль жил в этом доме, когда работал заведующим литературной частью Татарского государственного театра оперы и балета, а затем руководителем Союза писателей Татарии. Из этого дома его провожали на фронт.

Письмо с фронта к дочери Чулпан

Муса Джалиль со своей дочерью Чулпан

Память Все дальше уходят в прошлое события Великой Отечественной войны. Выросло уже новое поколение, знакомое уже с минувшей войной лишь по фильмам и книгам. Но подвиг советского народа живет. И Джалиль навечно с нами. Его имя носят улицы, театры, клубы, пароходы. Его именем назван город в нефтяных районах Татарии и центральный проспект в Набережных Челнах и одна из высочайших вершин в Антарктиде. Во многих городах страны имеются памятники Мусе Джалилю, в том числе и в Оренбурге.

Память Именем Мусы Джалиля назван посёлок Джалиль в Республике Татарстан. Памятники в Альметьевске, Казани, Мензелинске, Москве (открыт 25 октября 2008 года), Нижневартовске (открыт 25 сентября 2007 года), Набережных Челнах и Оренбурге. Татарский академический государственный театр оперы и балета имени Мусы Джалиля в Казани. Мемориальная доска на здании МОУ СОШ № 15 в Тобольске. Именем Мусы Джалиля названа школа № 1186 с этнокультурным татарским уклоном образования (г. Москва), где установлен памятник поэту. Мемориальная доска на воротах при въезде в Динабургскую крепость (Даугавпилс, Латвия). Проспекты и улицы Мусы Джалиля есть во многих городах бывшего СССР. Его именем назван кинотеатр в Нижнекамске, а также малая планета (в 1972 году). Его именем названа библиотека города Ижевск.

Пароход «Муса Джалиль»

Памятник Мусе Джалилю в Оренбурге

Памятник в Казани

Кремлевская спасская башня и памятник Мусе Джалилю

В Набережных Челнах

Произведения

Они с детьми погнали матерей И яму рыть заставили, а сами Они стояли, кучка дикарей, И хриплыми смеялись голосами. У края бездны выстроили в ряд Бессильных женщин, худеньких ребят. Пришел хмельной майор и медными глазами Окинул обреченных... Мутный дождь Гудел в листве соседних рощ И на полях, одетых мглою, И тучи опустились над землею, Друг друга с бешенством гоня... Нет, этого я не забуду дня, Я не забуду никогда, вовеки! Я видел: плакали, как дети, реки, И в ярости рыдала мать-земля. Они с детьми погнали матерей И яму рыть заставили, а сами Они стояли, кучка дикарей, И хриплыми смеялись голосами. У края бездны выстроили в ряд Бессильных женщин, худеньких ребят. Пришел хмельной майор и медными глазами Окинул обреченных... Мутный дождь Гудел в листве соседних рощ И на полях, одетых мглою, И тучи опустились над землею, Друг друга с бешенством гоня... Нет, этого я не забуду дня, Я не забуду никогда, вовеки! Я видел: плакали, как дети, реки, И в ярости рыдала мать-земля.

Своими видел я глазами, Как солнце скорбное, омытое слезами, Сквозь тучу вышло на поля, В последний раз детей поцеловало, В последний раз... Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас Он обезумел. Гневно бушевала Его листва. Сгущалась мгла вокруг. Я слышал: мощный дуб свалился вдруг, Он падал, издавая вздох тяжелый. Детей внезапно охватил испуг, Прижались к матерям, цепляясь за подолы. Своими видел я глазами, Как солнце скорбное, омытое слезами, Сквозь тучу вышло на поля, В последний раз детей поцеловало, В последний раз... Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас Он обезумел. Гневно бушевала Его листва. Сгущалась мгла вокруг. Я слышал: мощный дуб свалился вдруг, Он падал, издавая вздох тяжелый. Детей внезапно охватил испуг, Прижались к матерям, цепляясь за подолы.

И выстрела раздался резкий звук, Прервав проклятье, Что вырвалось у женщины одной. Ребенок, мальчуган больной, Головку спрятал в складках платья Еще не старой женщины. Она Смотрела, ужаса полна. Как не лишиться ей рассудка! Все понял, понял все малютка. - Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи. Дитя, что ей всего дороже, Нагнувшись, подняла двумя руками мать, Прижала к сердцу, против дула прямо... - Я, мама, жить хочу. Не надо, мама! Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? И выстрела раздался резкий звук, Прервав проклятье, Что вырвалось у женщины одной. Ребенок, мальчуган больной, Головку спрятал в складках платья Еще не старой женщины. Она Смотрела, ужаса полна. Как не лишиться ей рассудка! Все понял, понял все малютка. - Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи. Дитя, что ей всего дороже, Нагнувшись, подняла двумя руками мать, Прижала к сердцу, против дула прямо... - Я, мама, жить хочу. Не надо, мама! Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?

Ты часто горе видела людское, Ты миллионы лет цвела для нас, Но испытала ль ты хотя бы раз Такой позор и варварство такое? Страна моя, враги тебе грозят, Но выше подними великой правды знамя, Омой его земли кровавыми слезами, И пусть его лучи пронзят, Пусть уничтожат беспощадно Тех варваров, тех дикарей, Что кровь детей глотают жадно, Кровь наших матерей... 1943 Ты часто горе видела людское, Ты миллионы лет цвела для нас, Но испытала ль ты хотя бы раз Такой позор и варварство такое? Страна моя, враги тебе грозят, Но выше подними великой правды знамя, Омой его земли кровавыми слезами, И пусть его лучи пронзят, Пусть уничтожат беспощадно Тех варваров, тех дикарей, Что кровь детей глотают жадно, Кровь наших матерей... 1943