🗊Презентация Нидерландское Возрождение. Иероним Босх

Нидерландское Возрождение Иероним Босх

Еру́н Анто́нисон ван А́кен, более известный как Иеро́ним Босх (лат. Hieronymus Bosch) Ок.1450—1516  нидерландский художник, один из крупнейших мастеров Северного Возрождения. Считается одним из самых загадочных живописцев в истории западного искусства.

Ерун ван Акен родился около 1453 г. в Хертогенбосе (Брабант). Семья ван Акенов, происходившая из немецкого города Ахена, была издавна связана с живописным ремеслом — художниками были Ян ван Акен (дед Босха) и четверо из его пяти сыновей, включая отца Иеронима, Антония. Предполагается, что первые уроки живописного ремесла он получил в семейной мастерской. Так что «Хиеронимус-живописец», как он впервые упомянут в документе 1480 г., взял псевдоним по сокращённому названию своего родного города (Den Bosch), видимо, из необходимости как-то обособиться от прочих представителей своего рода.

Босх жил и работал преимущественно в родном Хертогенбосе, который в те времена входил в состав Бургундского герцогства, а сейчас является административным центром провинции Северный Брабант в Нидерландах. В 1478 г. умер его отец, и Босх унаследовал его художественную мастерскую. Он вступил в Братство Богоматери («Zoete Lieve Vrouw») — религиозное общество, возникшее в Хертогенбосе в 1318 г. и состоявшее как из монахов, так и мирян.

Личная жизнь Около 1480 года художник женится на Алейт Гойартс ван дер Меервене. Она происходила из знатной Хертогенсбосской семьи. Благодаря её денежным средствам Босх становится в один ряд с богатейшими людьми своего родного города. После смерти всё состояние Алейт Гойартс перешло мужу. Детей у них не было.

Творчество «Кто бы был в состоянии рассказать о всех тех бродивших в голове Иеронима Босха удивительных и странных мыслях, которые он передавал с помощью кисти, и о тех привидениях и адских чудовищах, которые часто более пугали, чем услаждали смотревшего!» Карел ван Мандер. «Жизнь замечательных нидерландских и немецких живописцев».

Искусство Босха всегда обладало громадной притягательной силой. Прежде считалось, что «чертовщина» на картинах Босха призвана всего лишь забавлять зрителей, щекотать им нервы…, Современные учёные пришли к выводу, что в творчестве Босха заключён куда более глубокий смысл, и предприняли множество попыток объяснить его значение. Одни считают Босха кем-то вроде сюрреалиста XV века, извлекавшего свои невиданные образы из глубин подсознания, и, называя его имя, неизменно вспоминают Сальвадора Дали. Другие полагают, что искусство Босха отражает средневековые «эзотерические дисциплины» — алхимию, астрологию, чёрную магию

На основании результатов современных исследований творчества Босха искусствоведы относят к сохранившемуся наследию Иеронима Босха 25 картин и 8 рисунков. Картины — это триптихи, фрагменты триптихов и отдельные, самостоятельные картины. Лишь 7 творений Босха подписаны. История не сохранила оригинальных названий картин, которые дал своим творениям Босх. Известные нам названия закрепились за картинами по каталогам. Исследователи до сих пор не могут уверенно говорить о творческой эволюции и хронологии произведений Босха, так как ни на одном из них нет даты, а формальное развитие творческого метода не представляет собой поступательного движения, и подчинено собственной логике, предполагающей приливы и отливы.

Извлечение камня глупости 1475 – 80

Семь смертных грехов 1475 – 80

Авторы XVI—XVII веков о Босхе Отзывы о Босхе в литературе XVI в. довольно немногочисленны, и авторы обращают своё внимание прежде всего на присутствие в его картинах разнообразных чудовищ и демонов, на невероятное соединение частей человеческого тела, растений и животных, названных одним венецианцем «нечистью». Доминик Лампсоний в 1572 г. подчеркнул «инфернальный» характер образов у Босха: «… глубины жадного Плутона открылись тебе, И далёкие области Ада были тебе показаны». Большая часть работ Босха вскоре после их создания была перевезена в Испанию… Дон Фелипе де Гевара,признанный знаток творчества Босха, продавший Филиппу II несколько произведений Босха из своей коллекции, придерживался мнения, что Босха нельзя считать изобретателем демонов. «Я не отрицаю, что он писал странные изображения вещей, но это делалось с единственной целью — дать трактовку Ада. И то, что Иероним Босх сделал с благоразумием и достоинством, другие делали и делают без всякой сдержанности и рассудительности».

Библиотекарь Эскориала монах Хосе де Сигуенса (исп. José de Sigüenza), живший в XVII в. и хорошо знавший картины Босха, считал, что будь его живопись еретической, король Филипп II едва ли стал бы терпеть присутствие его работ в Эскориале; они, напротив, представляют собой сатиру на всё греховное. Сигуенса так оценивал творчество Босха: «Разница между работами этого человека и работами других художников заключается в том, что другие стараются изобразить людей такими, как они выглядят снаружи, ему же хватает мужества изобразить их такими, как они есть изнутри». Великий испанский писатель Лопе де Вега называл Босха «великолепнейшим и неподражаемым художником», а его работы — «основами морализирующей философии».

Символы Для современников Босха его картины имели гораздо больший смысл, чем для современного зрителя. Необходимые пояснения к сюжетам средневековый человек получал из разнообразных символов, которыми изобилуют картины Босха. Значение многих символов уже безвозвратно утеряно. За прошедшие пять веков многозначность символики Босха позволяла исследователям его творчества и почитателям отнести художника к самым разным религиозным и философским направлениям. Значительное количество символов Босха являются алхимическими. Босх использует и общепринятую в средневековье символику бестиария — «нечистых» животных.

Корабль дураков 1495 – 1500 створка не сохранившегося триптиха

Воз сена 1500 – 02 Триптих сохранился до нашего времени в двух версиях — из Прадо и Эскориала. Обе версии неплохо сохранились, обе подверглись масштабной реставрации, а потому мнения учёных относительно того, какая из них — оригинал, расходятся. Центральная часть На фоне бескрайнего пейзажа следом за огромным возом сена движется кавалькада, и среди них — император и папа. Представители иных сословий — крестьяне, горожане, клирики и монахини — хватают охапки сена с воза или дерутся за него. За лихорадочной людской суетой сверху безразлично и отстранённо наблюдает Христос, окружённый золотым сиянием. Никто, кроме молящегося на верху воза ангела, не замечает ни Божественного присутствия, ни того, что телегу влекут демоны. Возможно, картина иллюстрирует старинную фламандскую пословицу: Мир — это стог сена: каждый хватает, сколько сможет.

Род людской предстаёт погрязшим в грехе, полностью отринувшим божественные установления и безразличным к участи, уготованной ему Всевышним. Основное внимание уделено одному из смертных грехов — погоне за благами земными, то есть алчности, различные ипостаси которой обозначены движущимися за возом и вокруг него людьми. Владыки светские и духовные, следующие за возом в чинном порядке, не вмешиваются в свалку и распрю за сено лишь оттого, что это сено и так принадлежит им, — они повинны в грехе гордыни. Алчность заставляет людей лгать и обманывать: внизу слева мальчик ведёт за руку мужчину в некоем подобии цилиндра на голове, который притворяется слепцом, вымогая подаяние. Лекарь-шарлатан в центре выложил на стол свои дипломы, склянки и ступку, чтобы поразить воображение легковерной жертвы; набитый соломой кошель у него на боку (данный фрагмент существует лишь на версии триптиха из Прадо) указывает на то, что деньги, нажитые неправедным путём, впрок не пойдут. Справа несколько монахинь накладывают сено в мешок под наблюдением сидящего за столом монаха, чьё объёмное брюхо свидетельствует о чревоугодии. Влюблённые пары на верху воза предположительно воплощают грех любострастия, в чём-то противоположного алчности, поскольку погоня за чувственными наслаждениями предполагает расточение земных благ. Все эти подробности призваны усилить основную тему — торжество алчности.

Дидактический, морализаторский характер триптиха несомненен. В нидерландской народной песне (около 1470 г.) рассказывается, как Бог сложил подобно копне сена всё, что есть на свете хорошего, в одну кучу, предназначив её на общее благо. Однако каждый человек стремился забрать себе всё. Есть в этом и ещё один нюанс; поскольку сено — товар дешёвый, оно символизирует никчёмность и ничтожность земных благ. Именно таков был аллегорический смысл изображений возов с сеном, появлявшихся после 1550 г. на фламандских гравюрах. Повозка с сеном участвовала в религиозных шествиях — например остались описания современников о том, как в 1563 г. дьявол «Лживый», в иерархии демонов «отвечающий» за ложь и обман, вёз по улицам Антверпена гружёную сеном телегу, за которой шли люди «разного звания», разбрасывая сено по мостовой в знак того, что все мирские блага — ничто (каламбурно обыгрывая двойное значение фламандского слова «hooi» — «сено» и «ничто»). «В конечном счёте, всё обернётся „hooi“» — так звучал припев песни того времени. Воз сена имеет ещё одно метафорическое назначение. В XVI в. «сено» несло в себе такие понятия, как «ложь» и «обман», а выражение «отвезти сена кому-либо» означало высмеять или обмануть его. На верху воза, изображённого на доске, которая находится в Прадо, музицирует синий (традиционный цвет обмана) демон. Босховская игра со словом «сено» полна смысловых подтекстов.

Левая створка Левая створка триптиха посвящена теме грехопадения прародителей, Адама и Евы. Традиционный, культовый характер этой композиции не вызывает сомнений: она включает четыре эпизода из библейской Книги Бытия — низвержение с небес восставших ангелов, сотворение Евы, грехопадение, изгнание из Рая. Все сцены распределены в пространстве единого пейзажа, изображающего Рай. Иконографическим новшеством является то, что Босх связал грехопадение прародителей, Адама и Евы, с низвержением восставших ангелов. Библейский эпизод грехопадения Босх изображает вполне традиционно: вокруг древа познания добра и зла объявилась змея — это дьявол, искуситель рода человеческого, начиная с прародительницы Евы. Удлинённость пропорций и S-образный изгиб, характерные для босховской трактовки обнажённого женского тела, явственно говорят о живучести готических традиций в искусстве Северного Возрождения.

Правая створка Изображение Ада встречается в творчестве Босха гораздо чаще, чем Рая. Художник заполняет пространство апокалиптическими пожарами и руинами архитектурных построек, заставляющими вспомнить о Вавилоне — христианской квинтэссенции бесовского города, традиционно противопоставлявшегося «Граду небесному Иерусалиму». В своей версии Ада Босх опирался на литературные источники, расцвечивая почерпнутые оттуда мотивы игрой собственной фантазии. На правой створке триптиха изображены бесы-каменщики, возводящие исполинскую башню. Это круглое сооружение выглядит инфернальной пародией Вавилонской башни, предназначенной для осуждённых душ, — от этого и предостерегает Босх род человеческий. Здесь изображено возмездие за различные грехи, которые объединяет тема жадности.

Слышащий лес и зрячее поле ок. 1500

Сад земных наслаждений 1500 – 10

Страшный Суд 1500 – 04

В сентябре 1504 г. художник получил 36 фунтов аванса за «Суд Бога, восседающего в раю, и Ад», как значился в документе заказ, сделанный ему одним из Габсбургов — правителем Нидерландов и королём Кастилии Филиппом I Красивым. Венский триптих «Страшный суд», с которым отождествляют этот заказ, имеет правда, другие размеры, нежели те, что указаны в контракте. Ни один художник ни до, ни после Босха не обладал такой способностью воплощать пугающее неведомое в столь фантастические образы. Это особенно видно по изображению преисподней. Если современники Босха полагали, что художник воочию видел этих чудовищ Ада, а затем точно изобразил их (а в Средневековье подобная возможность никого не удивила бы), то они, несомненно, были убеждены, что такого Ада нужно избежать любой ценой.

Центральная часть Число праведников, взошедших на голубую гладь небес, совсем невелико по сравнению с количеством осуждённых грешников. Очевидно, в этом проявилось пессимистическое видение художником будущих судеб мира. Явление Христа-Судии на радуге, в сиянии Славы, и Богоматерь, просящая за грешное человечество, — традиционные иконографические признаки этой темы. Художник демонстрирует поистине неисчерпаемую фантазию в мотивах адских мук, свободно оперируя масштабными соотношениями предметов и сочетаниями функционально несоединимых вещей; он использует, собственно, приём «отстранения», когда необычный, новый контекст и неожиданные смысловые пересечения заставляют человека иначе взглянуть на привычный мир. На блюдце установлен мельничный жернов, приводимый в движение одними грешниками и давящий других. На картинах Босха грешники в аду часто представлены пронзёнными стрелами, копьями или ножами, что соответствует библейскому тексту пророчества Исайи о натянутых луках и заострённых стрелах, которыми будут поражены грешники в день Страшного суда. В аду за разные грехи предусмотрены различные наказания: гневливых подвешивают на крюках, будто мясные туши; убийц поджаривают на сковороде, скупцов запекают в очаге — и всем этим с явным удовольствием занимаются чудовищные дьяволицы.

Левая створка «Рай» Левая створка иллюстрирует вторую и третью главы Книги Бытия. Сцены разворачиваются в цветущем райском саду. На переднем плане представлено сотворение Евы, а чуть поодаль — сцена искушения первых людей. На среднем — херувим с огненным мечом изгоняет их из Эдема. Одновременно с этим в облаках происходит низвержение восставших ангелов, которые в полёте с небес на землю превращаются в демонов. В Книге Бытия ничего не говорится о том, как обуянный гордыней Люцифер и его сторонники подняли мятеж против Бога, но это было описано в иудейских легендах и вошло в христианское учение ещё на самых ранних стадиях его формирования. Эти ангелы грешили, и Князь тьмы, завидуя Адаму, заставил его в свой черёд согрешить. В более поздних преданиях приводится иная версия — Бог для того и сотворил Адама и Еву, чтобы их потомки заняли освободившиеся места падших ангелов. На этой картине Босх запечатлел пришествие греха в мир, тем самым объяснив необходимость Страшного суда.

Правая створка «Ад» Осуждённых Богом — а по мнению Босха, они составят большую часть рода людского — ожидают адский огонь, муки, стенания и скрежет зубовный. Такова страшная участь, которую Бог уготовил человечеству. На эту тему Босх создал немало впечатляющих картин, но самая сильная по воздействию, пожалуй, та, что на правой створке этого триптиха.

Образ святого Антония был заказан Босху в 1516 г. Маргаритой Австрийской, сестрой Филиппа I, ставшей после его смерти наместницей Нидерландов. Знаменитый лиссабонский триптих «Искушение св. Антония», находившийся в замке Аюда, был куплен и увезён в Португалию ещё в первой половине XVI в.

Искушение Святого Антония 1505 – 06

Искушение Святого Антония 1500 – 25 (авторство Босха под сомнением)

Блудный сын ок.1510

Несение креста 1505 фрагмент не сохранившегося триптиха

Несение креста 1515 – 16

Несение креста 1515 – 16 створка не сохранившегося триптиха

Босх производит впечатление мастера «неподражаемого», однако его манера была воспринята множеством копиистов, как только выяснилось, что это гарантировало выгодную продажу картин. Параллельно с чисто ремесленными подражателями, не претендовавшими на оригинальность, работали и другие мастера, создававшие под впечатлением картин Босха собственные интересные композиции. К таким художникам следует отнести, прежде всего, Квентина Массейса и Иоахима Патинира. Массейс перенял жанровый характер и моралистическую направленность босховских триптихов, и в его творческом преломлении это стало характерным достоянием голландской живописной школы. Патинира, напротив, привлекал космический масштаб происходящего — в своих панорамных картинах, вслед за Босхом, он воплощал фантастические и грандиозные пейзажи. В многоплановом творчестве Питера Брейгеля Старшего обе тенденции, развиваясь параллельно, представлены в равной степени, являя синтез нового философского обобщения. То, что Питер Брейгель Старший (ок. 1525/30-1569) в первую очередь унаследует от Босха, будет именно причастность народной крестьянской культуре, а также морализаторский дух.

Когда сюрреализм заявил о главенстве подсознания в искусстве, фантазии Босха были заново оценены. Изъятые из позднеготического контекста, в котором они возникли, его чудовищные фигуры получили новую жизнь. Макс Эрнст и Сальвадор Дали объявили себя его наследниками. Создания Дали повинуются метаморфическому закону, которые всё делает принадлежащим единой реальности первозданного хаоса, поэтому в атмосфере его картин господствуют абсурд и тайна. Фантасмагорический мир Босха вполне отвечает теории автоматизма, изложенной Андре Бретоном в первом манифесте сюрреалистов (1924): живописец запечатлевает любой образ, возникший в его сознании. Сам Бретон определял Босха как «совершенного визионера», отводя ему роль предтечи сюрреализма: поэтику воображения без границ предваряет творчество «живописца бессознательного».