🗊«Притча о человеческой душе»

«Притча о человеческой душе»

Крупнейший древнерусский мыслитель и писатель Кирилл Туровский (1130- 1182 г.) всю свою жизнь прожил в Турове, небольшом городе на реке Припяти, центре Турово-Пинского княжества. Выходец из богатой семьи, он получил прекрасное богословское образование, кроме того, специально обучался красноречию. Уже в зрелые годы Кирилл ушел в монастырь. Стремясь к подвигам во имя Христова, и не удовлетворясь обычными монашескими тяготами, он через некоторое время покидает обитель и затворяется "в столп" - уединенную башню, где предается духовному самосовершенствованию и литературным занятиям. Крупнейший древнерусский мыслитель и писатель Кирилл Туровский (1130- 1182 г.) всю свою жизнь прожил в Турове, небольшом городе на реке Припяти, центре Турово-Пинского княжества. Выходец из богатой семьи, он получил прекрасное богословское образование, кроме того, специально обучался красноречию. Уже в зрелые годы Кирилл ушел в монастырь. Стремясь к подвигам во имя Христова, и не удовлетворясь обычными монашескими тяготами, он через некоторое время покидает обитель и затворяется "в столп" - уединенную башню, где предается духовному самосовершенствованию и литературным занятиям.

Главная задача религиозно-философского творчества Кирилла Туровского — задача человека и его служения Господу. В самом деле, только джентльмен, как «венец Творения», способен биться за торжество Божией правды на земле. Главная задача религиозно-философского творчества Кирилла Туровского — задача человека и его служения Господу. В самом деле, только джентльмен, как «венец Творения», способен биться за торжество Божией правды на земле.

Суть притчи такова. Некий домовитый дядя, устроив виноградник, посадил защищать свои владения слепца и хромца, понадеявшись на то, что эти убогие люди не смогут пробраться за ограду. За осуществление работы он взял обязательство им плату, за воровство — возмездие. И все же сторожа соблазнились легкой добычей, хромец сел на слепца, они на пару вошли в виноградник и украли все добро, за что и были наказаны. Суть притчи такова. Некий домовитый дядя, устроив виноградник, посадил защищать свои владения слепца и хромца, понадеявшись на то, что эти убогие люди не смогут пробраться за ограду. За осуществление работы он взял обязательство им плату, за воровство — возмездие. И все же сторожа соблазнились легкой добычей, хромец сел на слепца, они на пару вошли в виноградник и украли все добро, за что и были наказаны.

Кирилл Туровский насыщает эту притчу многочисленными образами. Домовитый мужчина — это Бог Отец, Его Сын — это Иисус Христос, виноградник — это почва и мир, а то, что внутри виноградника — рай, изгородь около виноградника, — Закон Божий и заповеди, слуги домовитого человека — ангелы, еда — Слово Божие, незапертые ворота — устроенный Господом строй и вероятность познания «Божия сущьства». Наконец, образы хромца и слепца. «Хромець есть корпус человече, а слепец есть душа», а сообща они — образ человека. При этом «стан без суть человеческая хромо ест и не наричеться джентльмен, но труп». Кирилл Туровский насыщает эту притчу многочисленными образами. Домовитый мужчина — это Бог Отец, Его Сын — это Иисус Христос, виноградник — это почва и мир, а то, что внутри виноградника — рай, изгородь около виноградника, — Закон Божий и заповеди, слуги домовитого человека — ангелы, еда — Слово Божие, незапертые ворота — устроенный Господом строй и вероятность познания «Божия сущьства». Наконец, образы хромца и слепца. «Хромець есть корпус человече, а слепец есть душа», а сообща они — образ человека. При этом «стан без суть человеческая хромо ест и не наричеться джентльмен, но труп».

В толковании Кирилла, толк притчи в том, что Господь, создав мир и землю, обещал даровать ее в родное время человеку, но джентльмен, преступив закон Божий, решил сам брать обещанное. В толковании Кирилла, толк притчи в том, что Господь, создав мир и землю, обещал даровать ее в родное время человеку, но джентльмен, преступив закон Божий, решил сам брать обещанное. Интересно, что в интерпретации Кирилла Туровского инициатором преступления становится слепец (т. е. душа) — аккурат слепец услышал сладкий аромат из виноградника и уговорил хромца обокрасть виноградник, как раз он несет на себе хромца. Туровский нарочно комментирует тот самый сюжет: «Вижь душевное бремя грехъ». Однако виновен и хромец, более того, быть может, больше виновен, нежели слепец. Ведь это хромец расписывает прелести виноградника и соблазняет ими слепца, перед чем слепец не может устоять.

Виновны оба — и хромец, и слепец. Первый — в силу того что что искушал, второй — вследствие того что что не устоял перед искушением. Причина же тому — забвение Божиих заповедей, излишняя опека о теле и безразличие к своей душе: «бесстрашие Божия заповеди и о телеси печение нерожение же о своей души». Виновны оба — и хромец, и слепец. Первый — в силу того что что искушал, второй — вследствие того что что не устоял перед искушением. Причина же тому — забвение Божиих заповедей, излишняя опека о теле и безразличие к своей душе: «бесстрашие Божия заповеди и о телеси печение нерожение же о своей души».

Не само крещение открывает дорога человеку к спасению, но постоянная, каждодневная, ежесекундная опека о душе, чистая молитва, смиренность, покаяние, смирение и т. д. Иначе говоря, подлинный тракт спасения открыт только иноку, причем иноку, соблюдающему самые жесткие правила монашеского жития. Более того, Кирилл — приверженец самых суровых форм монашества — затворничества и столпничества. Ибо только полный отказ от мирских, плотских забот и полное смирение отождествлялись у него с идеей служения Господу, чему джентльмен обязан посвятить свою земную существование. Не само крещение открывает дорога человеку к спасению, но постоянная, каждодневная, ежесекундная опека о душе, чистая молитва, смиренность, покаяние, смирение и т. д. Иначе говоря, подлинный тракт спасения открыт только иноку, причем иноку, соблюдающему самые жесткие правила монашеского жития. Более того, Кирилл — приверженец самых суровых форм монашества — затворничества и столпничества. Ибо только полный отказ от мирских, плотских забот и полное смирение отождествлялись у него с идеей служения Господу, чему джентльмен обязан посвятить свою земную существование.