🗊В.В.Маяковский и власть.

В.В.Маяковский и власть.

Партия «1908 год. Вступил в партию РСДРП (большевиков). Держал экзамен в торгово-промышленном подрайоне. Выдержал. Пропагандист. Пошёл к булочникам, потом к сапожникам и, наконец, к типографщикам. На общегородской конференции выбрали в МК. Были Ломов, Поволжец, Смидович и другие. Звался «товарищем Константином». Здесь работать не пришлось — взяли.»

Революционная агитация Три ареста: Первый- «29 марта 1908 г. нарвался на засаду в Грузинах. Наша нелегальная типография. Ел блокнот. С адресами и в переплёте. Пресненская часть. Охранка. Сущёвская часть.» Второй- «Вышел. С год — партийная работа. И опять кратковременная сидка. Взяли револьвер. Махмудбеков, друг отца, тогда помощник начальника Крестов, арестованный у меня случайно в засаде, заявил, что револьвер его, и меня выпустили.» Третий-В 1909 просидел 11 мес. в Бутырской тюрьме, где начал писать стихи

«Веселый год»1913г. «Губернаторство настораживалось. В Николаеве нам предложили не касаться ни начальства, ни Пушкина. Часто обрывались полицией на полуслове доклада. К ватаге присоединился Вася Каменский. Старейший футурист.» «Издатели не брали нас. Капиталистический нос чуял в нас динамитчиков. У меня не покупали ни одной строчки.» «Возвращаясь в Москву — чаще всего жил на бульварах.» «Это время завершилось трагедией-пролог «Владимир Маяковский». Поставлена в Петербурге. Луна-парк. Просвистели её до дырок.»

26 ФЕВРАЛЯ, 17-й ГОД Пошел с автомобилями к Думе. Влез в кабинет Родзянки. Осмотрел Милюкова. Молчит. Но мне почему-то кажется, что он заикается. Через час надоели. Ушел. Принял на несколько дней команду Автошколой. Гучковеет. Старое офицерье по-старому расхаживает в Думе. Для меня ясно — за этим неизбежно сейчас же социалисты. Большевики. Пишу в первые же дни революции Поэтохронику "Революция". Читаю лекции — "Большевики искусства".

Октябрьский переворот воспринял романтически-восторженно «Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось. Начинают заседать.»

25 ОКТЯБРЯ, 18-й ГОД Окончил мистерию. Читал. Говорят много. Поставил Мейерхольд с К. Малевичем. Ревели вокруг страшно. Особенно коммунистичествующая интеллигенция. Андреева чего-чего не делала. Чтоб мешать. Три раза поставили — потом расколотили. И пошли "Макбеты".

1919-1922г. активная работа в Российском телеграфном агентстве (РОСТА), выпуск агитплакатов (более 3000); поэма «150 000 000», которая была отрицательно встречена Лениным.

1922г.

Ленин,Троцкий При жизни Ленина Маяковский был просто обречен быть поэтом второго сорта, одним из многих, но не первым, не главным певцом революции. Троцкий не был столь категоричен в оценке поэтических дарований Маяковского, как Ленин, он соглашался с Блоком в том, что Маяковский огромный талант, и открыто в печати желал ему всяческих успехов.

От Ленина до «ЛЕФ» 1924 — поэма «Владимир Ильич Ленин»; повседневная работа в газетах «Известия», «Комсомольская правда». Маяковский выступал 30 сентября 1926 г. в Большой аудитории Политехнического музея на диспуте о хулиганстве. Вопрос о борьб с хулиганством в то время стоял остро, и Маяковский написал несколько стихотворений на эту тему. 1927 — поэма «Хорошо!»; активное участие в борьбе существовавших тогда литературных группировок («ЛЕФ»; «Новый ЛЕФ»). «Восстанавливаю (была проба "сократить") "Леф", уже "Новый". Основная позиция: против выдумки, эстетизации и психоложества искусством — за агит, за квалифицированную публицистику и хронику.» «"Хорошо" считаю программной вещью, вроде "Облака в штанах" для того времени.»

1929г -встреча Вот как происходила последняя встреча Анненкова с Маяковским в Париже в 1929 году. "Мы болтали, как всегда, понемногу обо всем и, конечно, о Советском Союзе. Маяковский, между прочим, спросил меня, когда же наконец я вернусь в Москву? Я ответил, что об этом больше не думаю, так как хочу остаться художником. Маяковский хлопнул меня по плечу и, сразу помрачнев, произнес охрипшим голосом: "А я - возвращаюсь... так как я уже перестал быть поэтом". Затем произошла поистине драматическая сцена: Маяковский разрыдался и прошептал едва слышно: "Теперь я... чиновник".

Заключение При жизни Сталин не замечал Маяковского, не хвалил его стихов и не звонил ему, как Пастернаку или Булгакову. Но имя этого "анархиста" воскресло в новом качестве уже после его смерти. После сигнала сверху имя Маяковского, до этого момента пребывавшего в забвении, начало внедряться в газеты и радио, журналы и школьные программы, его растаскивали на цитаты и лозунги, отвечавшие духу времени

Письмо 1935г В декабре 1935 года на стол Сталину легло письмо Лили Юрьевны Брик. Лиля Юрьевна жаловалась вождю: "Наши учреждения не понимают огромного значения Маяковского – его агитационной роли, его революционной актуальности, поэтому его так мало и медленно печатают…". В письме Брик была фраза: "Маяковский никем не заменен, и как был, так и остается крупнейшим поэтом революции". Фраза понравилась Сталину и, переделав ее на свой лад, он самолично черканул красным карандашом: "Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей социалистической эпохи". Так состоялось "назначение" Маяковского - он был признан одним из литературных вождей. Две волны тронулись почти одновременно: волна сталинских репрессий и волна посмертной славы Маяковского.