🗊Презентация Роль М.В. Ломоносова в истории русского литературного языка

Роль М.В. Ломоносова в истории русского литературного языка

«Российская грамматика» 1) Даны только две формы числа 2) Описаны 6 падежей и указано, что звательный совпадает с именительным. Кроме того, введен новый термин: предложный падеж. 3) Парадигмы склонения совпадают с современными (например, в «Русской грамматике» 1980 г.): И. соколы, Р. соколовъ, Д. соколамъ, Вин. соколовъ, Твор. Соколами, Пред. о соколахъ. 4) Выделены четыре типа склонения имен существительных: 3 – как в современных грамматиках, однако в особый тип скло­нения выделено изменение имен существительных среднего рода типа семя, бремя, которые мы определяем как «разносклоняемые». В четвертом наставлении («О глаголе») представлены совпадающие с современными морфологические категории русского глагола (времени, наклонения, лица, числа, залога и рода).

Грамматико-стилистическая теория М.В.Ломоносова От стиля зависит 1) выбор окончаний -а или -у в родительном падеже единственного числа имен существительных мужского рода (§ 172: «Происшедшие от глаголов употребительнее имеют в родительном у и тем больше оное принимают, чем далее от славенского отходят, а славенские, в разговорах мало употребляемые, лучше удерживают а: размахъ, размаху; чесъ, чесу; взглядъ, взгляду; визгъ, визгу; грузъ, грузу; попрекъ попреку; переносъ, переносу; возрастъ, возрасту и возраста; видъ, виду и вида; трепетъ, трепета»); 2) выбор окончаний ѣ или у в предложном падеже единственного числа имен существительных мужского рода (§ 190: «Как во многих других случаях, так и здесь наблюдать надлежит, что в штиле высоком, где российский язык к славенскому клонится, окончание на ѣ преимуществует: очищенное въ горнѣ злато; жить въ домѣ Бога вышнаго; въ потѣ лица трудъ совершать; скрыть въ ровѣ зависти; ходить въ свѣтѣ лица Господня, но те же слова в простом слоге или в обыкновенных разговорах больше в предложном у любят: мѣдъ въ горну плавить; въ поту домой прибѣжалъ…»;

3) образование или необразование форм синтетической превосходной степени прилагательного (§ 215: «Славенский рассудительный и превосходный степень на шiй мало употребляются кроме важного и высокого стиля, особливо в стихах: далечайшiй, свѣтлѣйшiй, пресвѣтлѣйшiй, высочайшiй, превысочайшiй, обилънѣйшiй, преобильнѣйшiй. Но здесь должно иметь осторожность, чтобы сего не употребить в прилагательных низкого знаменования или в неупотребительных в славенском языке и не сказать: блеклѣйшiй, преблеклѣйшiй, прытчайшiй, препрытчайшiй и сим подобных. Притом ведать должно, что кончащиеся на шiй и без предлога пре больше превосходного, нежели рассудительного, степени силу имеют»); 4) образование или необразование форм действительных причастий настоящего времени (440: «Действительного залога времени настоящего причастия, кончащиеся на щiй, производятся от глаголов славенского происхождения: вѣнчающiй, пишущiй, питающiй, а весьма непристойно от простых российских, которые у славян неизвестны: говорящiй, чавкающiй»); 5) образование или необразование форм страдательных причастий настоящего времени (§ 444: «Страдательные причастия настоящие, кончащиеся на мый, происходят также только от глаголов российских, у славян в употреблении бывших, напр.: вѣнчаемый, пишемый, питаемый, падаемый, видимый, носимый, но по большей части приличнее полагаются в риторических и стихотворческих сочинениях, нежели в простом штиле или в просторечии. От российских глаголов, у славян в употреблении не бывших, произведенные, напр.: трогаемый, качаемый, мараемый, весьма дики и слуху несносны»).

«Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» «Как материи, которые словом человеческим изображаются, различествуют по мере разной своей важности, так и российский язык чрез употребление книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, посредственный и низкий. Сие происходит от трех родов речений российского языка. К первому причитаются, которые у древних славян и ныне у россиян общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю. Неупотребительные и весьма обетшалые отсюда выключаются, как: обаваю, рясны, овогда, свене и сим подобные. К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Выключаются отсюда презренные слова, которых ни в каком штиле употребить непристойно, как только в подлых комедиях. От рассудительного употребления и разбору сих трех родов речений рождаются три штиля: высокий, посредственный и низкий.

Лексико-стилистическая теория М.В.Ломоносова От рассудительного употребления и разбору сих трех родов речений рождаются три штиля: высокий, посредственный и низкий. Первый составляется из речений славенороссийских, то есть употребительных в обоих наречиях, и из славенских, россиянам вразумительных и не весьма обетшалых. Сим штилем составляться должны героические поэмы, оды, прозаичные речи о важных материях, которым они от обыкновенной простоты к важному великолепию возвышаются. Сим штилем преимуществует российский язык перед многими нынешними европейскими, пользуясь языком славенским из книг церковных.

Средний штиль состоять должен из речений, больше в российском языке употребительных, куда можно принять некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великою осторожностию, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость. И, словом, в сем штиле должно наблюдать всевозможную равность, которая особливо тем теряется, когда речение славенское положено будет подле российского простонародного. Сим штилем писать все театральные сочинения, в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия. Однако может и первого рода штиль иметь в них место, где потребно изобразить геройство и высокие мысли; в нежностях должно от того удаляться. Стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги и элегии сего штиля больше должны держаться. В прозе предлагать им пристойно описания дел достопамятных и учений благородных. Низкий штиль принимает речения третьего рода, то есть которых нет в славенском диалекте, смешивая со средними, и от славенских обще не употребительных вовсе удаляться по пристойности материй, каковы сут комедии, увеселительные эпиграммы, песни, в прозе дружеские письма, описание обыкновенных дел. Простонародные низкие слова могут иметь в них место по рассмотрению. Но всего сего подробное показание надлежит до нарочного наставления о чистоте российского штиля».

Карамзинский период истории русского литературного языка

В русском литературном языке происходят изменения как в области лексики, так и в области синтаксиса.

1. Происходит формирование новых синтаксических норм: 1) формируется прямой порядок слов в предложении; 2) основной синтаксической единицей постепенно становится не период, а предложение; 3) формируется современная система сложного предложения, прежде всего это относится к сложноподчиненному предложению, в котором все чаще используются новые подчинительные союзы и реже союзы буде, коли, понеже;

2. Происходят изменения в словарном составе языка: 1) основой словоупотребления становится нейтральная русская лексика; 2) в литературных текстах начинают все чаще начинают употребляться просторечные единицы (например, в «Почте духов» И.А.Крылова: барахтаться, болтать, беситься, бухнуть, вздорный, вытаращить, женишок, краснобай и др.; в «Пересмешнике» М.Д.Чулкова: колобродить, пьяница, болван и др.); 3) славянизмы, помимо употребления в произведениях, связанных с устаревающей теорией трех стилей, употребляются в качестве поэтизмов (алкать, вотще, грясти, лобзать, уста, чело, чертог, мнить, вперить и др.), а также используются как средства создания иронии; 4) значительную роль в языке по-прежнему играют заимствования, как собственно лексические (альбом, дирижер, эгоист), так и кальки, в том числе семантические (влияние, утонченный, впечатление, насекомое, развитие и др. и упоение, плоский – избитый, черта, вкус и др.) и фразеологизмы (черт побери, игра не стоит свеч, отдать последний долг, с птичьего полета, ловить рыбку в мутной воде и др.).

Словарь Академии Российской Изменения в словарном составе русского литературного языка нашли отражение в «Словаре Академии Российской», который издавался в 1789–1794 гг. В словарь вошло более 43 тысяч слов, которые, как считали составители, должны были употребляться в русском языке. Однако в их число было включено только около 100 заимствований из французского языка и менее 80 – из немецкого, такие, например, как армия, фамилия, факт, фрейлина, фрак, фигляр. «Словарь Академии Российской» свидетельствует, что стилистическая норма того времени значительно отличалась от современной: как вполне нормативные, употребляемые в русской речи, расценивались слова, являющиеся по происхождению славянизмами (перси, восчувствование, багряница)

В становлении норм словоупотребления русского литературного языка важную роль сыграл Н.М.Карамзин: воплотил в «Письмах русского путешественника», повестях и «Истории государства Российского» принципы употребления славянизмов, народно-разговорной лексики и иноязычных заимствований, дал образцы синтаксических конструкций.

Главный принцип Н.М.Карамзина при употреблении языковых единиц освобождение от устарелого, сближение письменного языка с живой разговорной речью образованных людей: «писать, как говорят, и говорить, как пишут». Основной критерий - вкус.

Синтаксис Н.М.Карамзина В области синтаксиса для этого автора характерны 1) четкий порядок слов, логическое членение предложения; 2) сокращение объема предложения и периода, употребление простых предложений, в том числе неполных; 3) современные конструкции при постороении сложных предложений; 4) использование конструкций экспрессивного синтаксиса. Следовательно, можно говорить о сближении в произведениях Н.М.Карамзина письменного синтаксиса и синтаксиса живой разговорной речи.

Славянизмы В текстах Карамзина славянизмы выполняют четыре функции: 1. создание высокого стиля, наименование высокого понятия (в «Истории государства Российского»: «История, отверзая гробы, поднимает мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста …»); 2. создание поэтического стиля («Солнце по чистому лазоревому своду катилось уже с западу, море, освещаемое златыми его лучами, шумело, корабль летел на всех парусах по грудам рассекаемых валов, которые тщетно силились опередить его» – «Остров Борнгольм»); 3. версификационная функция («Пой во мраке тихой рощи, Нежный, кроткий соловей! Пой при свете лунной нощи! Глас твой мил душе моей»); 4. создание исто­рического колорита (в «Истории государства Российского» и исторических повестях: «Когда же обряд торжественный совершился, когда священный собор нарек всех граждан киевских христианами…»; «Марфа вещала...», «Ты зришь глубину моего сердца»).

Заимствования Заимствования употребляются прежде всего в двух функциях: обозначение реалий других стран; наименование вещей и понятий, которые не могут быть обозначены словами русского языка.

Народно-разговорная лексика Наименование реалий народного быта Стилизация под фольклор Однако (!) Карамзин допускал только те элементы народного языка, которые не могли оскорбить вкус светской дамы Главный критерий при употреблении народно-разговорной лексики для Н.М.Карамзина – этико-эстетический.

Пичужечки не переменяй! Имя пичужечка для меня отменно приятно потому, что я слыхал его в чистом поле от добрых поселян. Оно возбуждает в душе нашей две любезных идеи: о свободе и сельском просторе. К тону басни твоей нельзя прибрать лучшего слова. Птичка почти всегда напоминает клетку, следовательно, неволю. Пернатая есть нечто весьма неопределенное. То, что не сообщает нам дурной идеи, не есть низко. Один мужик говорит пичужечка и парень: первое приятно, второе отвратительно. При первом слове воображаю красный летний день, зеленое дерево на цветущем лугу, птичье гнездо, порхающую малиновку или пеночку и покойного селянина, который с тихим удовольстви­ем смотрит на природу и говорит: «Вот гнездо! вот пичужечка» При втором слове является моим мыслям дебелый мужик, который чешется неблагопристойным образом или утирает рукавом мокрые усы свои, говоря: «Ай, парень! Что за квас!» Надобно признаться, что тут нет ничего интересного для души нашей.

Полемика шишковистов и карамзинистов 1. А.С.Шишков и его сторонники исходили из положения о неизменяемости литературного языка, а карамзинисты писали об его исторической изменяемости; 2. шишковисты считали, что русский язык и славянский – один язык, карамзинисты же утверждали, что это разные языки; 3. для А. С. Шишкова «всякое иностранное слово есть помешательство процветать своему собственному», для карамзинистов заимствования представляются необходимыми; 4. А.С.Шишков решительно разделяет литературный язык и разговорный, поэтому считает возможным употреблять в живой речи простанародные выражения, а Н. М. Карамзин и его сторонники рекомендуют ограниченно употреблять живую разговорную лексику, ориентируясь на критерий вкуса; 5. архаисты предпочитают употреблять в качестве основной синтаксической единицы период, новаторы – предложение, соблюдая требования краткости, логичности и соблюдения прямого порядка слов.

Выводы: 1. в конце XVIII – начале XIX вв. в основном складываются синтаксические нормы русского литературного национального языка; 2. в это время продолжается отбор всех жизнеспособных элементов словарного состава русского литературного языка, освоение заимствованных слов, калькирование, закрепление за славянизмами определенных стилистических функций, создаются новые русские слова; 3. в процессе формирования русского литературного националь­ного языка важную роль сыграл Н. М. Карамзин, стре­мившийся сблизить письменный литературный язык и живую разговорную речь образованных людей своего времени; 4. в начале XIX в. вокруг карамзинской реформы развернулась полемика защитников старого слога и сторонников нового слога, при этом карамзинисты высказали прогрессивные суждения, но основной недостаток этой полемики – невнимание к проблеме сближения литературного языка с народной речью; 5. в этот период возникает необходимость окончательного формирования лексико-стилистической системы литературного языка, что стало предметом деятельности А.С.Пушкина.

Пушкин – основоположник современного русского литературного языка

Пушкин 1. завершил эволюцию этого языка; 2. довел до логического конца процесс демократизации; 3. дал образцы употребления языковых единиц на всех уровнях; 4. использовал две характерные для сформировавшегося национального языка формы – книжную и разговорную; 5. сделал основополагающим при коммуникации принцип «соразмерности и сообразности», обозначающий выбор языковой единицы, оптимально отражающей содержание.

Для ранних произведений писателя характерна стилистическая пестрота текстов, в которых отразились характерные особенности различных литературных школ и направлений и типичных для того времени жанров: высокий стиль («Воспоминания в Царском Селе», «К Лицинию»); элегический стиль («Роза», «Гроб Анакреона»); дружеское послание («Городок»); «декабристская» гражданская лирика («Деревня», «К Чаадаеву», «Вольность»); романтический стиль («Погасло дневное светило…»).

Славянизмы выполняют функции: 1) создание высокой стилистической тональности («Воспоминания в Царском Селе», «Андре Шенье», «Памятник» и др.); 2) создание антологического стиля («Из Анакреона», «Труд», «Вакхическая песня» и др.); 3) создание восточного колорита («Подражание Корану» и др.); 4) создание библейского колорита («В крови горит огонь желанья…» и др.); 5) создание исторического колорита («Песнь о вещем Олеге», «Полтава», «Борис Годунов» и др.); 6) характерологическая функция («Борис Годунов» и др.); 7) функция поэтизмов («К морю», «Ненастный день потух» и др.); 8) создание комического эффекта («Гаврилиада»).

Народно-разговорная лексика выполняет функции: 1) речевая характеристика героев («Барышня-крестьянка», «Гусар», «Капитанская дочка», «Евгений Онегин» и др.); 2) описание реалий народного быта («Утопленник», «Гусар», «Граф Нулин», «Барышня-крсетьянка» и др.); 3) стилизация под фольклор («Песни о Стеньке Разине», «Песни западных славян», сказки и др.). Слова из народно-разговорной речи употребляются в поэтических и прозаических произведениях писателя рядом со словами книжными, церковнославянскими, если это необходимо для выражения содержания, авторских мыслей. Возмущение критиков вызывали хрестоматийные ныне строки «Зима!.. Крестьянин, торжествуя, На дровнях обновляет путь…», в которых «низкие» слова крестьянин и дровни употреблялись рядом с «высоким» славянским глаголом торжествовать.

Заимствования выполняют функции: 1) создания социального колорита («Барышня-крестьянка», «Евгений Онегин» и др.); 2) создания национального и исторического колорита («Маленькие трагедии»); 3) авторская характеристика героя («Евгений Онегин», «Барышня-крестьянка»). 4) наименование отвлеченных понятий – прежде всего в публицистике, где они часто используются в нетранслитерированном виде.

В текстах А.С.Пушкина все эти единицы могут употребляться в одном контексте Следовательно, к 30 гг. 19 в. заканчивается формирование норм русского национального литературного языка, который в текстах А.С. Пушкина становится почти совершенно подобным современному. Дальнейшие изменения будут происходить в границах сложившихся норм.